– Так. Нам обещают, что такси уже близко… Отлично. Кстати, я тебе должен.

Похлопав себя по карманам, вынимает из нагрудного пару сложенных купюр и протягивает мне.

– Для такси тут много, – заметив две «пятисотенные», отказываюсь я.

– Цветы Ларисе. Ты покупала, – напоминает он.

– Ладно, – закусываю губу и протягиваю руку.

Купюры ложатся мне на ладонь. Пытаюсь что-то сказать, но позади нас, как нарочно, замирают две фары, бьющие мне прямо в глаза.

– Похоже, твоё такси. Пойдём, провожу тебя, – Васильев выходит из «БМВ». Я выбираюсь следом. Не дотрагиваясь до меня, он распахивает передо мной заднюю дверцу желтого «Форда»:

– Садись.

– Первым делом безопасность, да? – пытаюсь шутить я.

– Нет. Первым делом цель и выбор подходящего средства. Ну, пока… Павлова, – Васильев захлопывает дверцу и достаёт телефон:

– Да, я. Да, рядом с домом.

– Девушка, адрес тот, что указан при заказе? – уточняет таксист.

– Что? – не понимаю я. – Ах, да… Профсоюзная, дом десять. – Машина трогается, а я касаюсь пальцем своих припухших губ.

Кто-нибудь, скажите мне, что здесь сейчас было?»

Дети существуют, чтобы разочаровывать своих родителей. Я изо всех сил стараюсь выполнить это предназначение.

«Игры разума»

8 сентября 2016 года.

1.

« – Слушай, Вадик, а какой он, Васильев? – спросила я, сидя в кафе и сжимая в руках чашку с кофе.

Как вы понимаете, этот вопрос не отпускал меня со вчерашнего вечера. Отдельной строкой стояла дилемма, как мне теперь вести себя с Сашей, или – с Александром Владимировичем?

Полночи провертевшись на кровати, в семь утра я наконец сдалась, и, абсолютно разбитая, выползла из постели. Медленно чистила зубы, стоя под струями чуть тёплой воды. Подсушивая феном волосы, разглядывала в зеркале своё лицо – как всегда, бледное. И всё же эта ночь привнесла в мою блеклую внешность одно качественное изменение: в моих глазах появилось нечто, очень похожее на… надежду. Точно внутри меня кто-то включил свет. Передёрнув плечами (что за чушь лезет в голову?), отказалась от завтрака (кусок не лез в горло) и заварила двойную порцию кофе. Переместившись к зеркалу, накрасила глаза. Покрутила в руках помаду, но, вздохнув, отложила её в сторону (не надо поспешных выводов, ладно?).

Перебрав всё содержимое своего гардероба, остановилась на тонком свитере с вырезом, красиво приоткрывавшим плечи, и на узкой красной юбке из итальянской саржи. В восемь утра всунула ноги в «балетки», прихватила сумку и вышла на лестничную площадку. Спустившись на лифте на первый этаж, кивнула соседу, с остервенением рывшемуся в недрах почтового ящика. Сосед (так, ничего особенного: сорокалетний, грузный, уже «поплывший» мужик, живший в соседней квартире вместе с мамой и двумя злющими таксами) при виде меня крякнул и выронил кипу газет. Усмехнувшись, я вышла на улицу.

С удовольствием глотнула чистый сентябрьский воздух, ещё не убитый московским днём и автомобильными выхлопами. Уселась в свой «Купер» и уже через полчаса парковалась на собственном вип-квадрате, любезно выделенном мне Тарасовым. Поднялась по ступеням ещё пустого крыльца и – о, счастье! – столкнулась с Вадиком. Оценила интерес, вспыхнувший в его карамельных глазах, и получила приглашение сходить пообедать в маленькое кафе, куда позавчера меня водили Алтухов и компания.

И вот теперь, воспользовавшись отсутствием того, кто занимал мои мысли, мы с Вадимом уютно устроились за квадратным столом, накрытым темно-бордовой скатертью. Вяло поковырявшись в салате с рукколой, я согревала руки о чашку с кофе, наблюдая за Вадиком, который с аппетитом уплетал пасту Карбонара.