– Машка беременна. Вадим ее бросил. Так что не теряйся из поля нашего зрения. Ты нам можешь еще пригодиться.

Телец зло уставился на него огромной звездой-«глазом» с пометкой-подписью «Альдебаран-Лампарус», а Парсек молчал и ничего не видел. Он встал и с трудом сделал несколько шагов к окошку, в которое пробивалась желтизна холодной и равнодушной Луны. В темноте юноша случайно зацепил что-то подвижное словно находившееся в подвешенном состоянии. Это «что-то» отреагировало на Мишкино прикосновение легким шелестом и мелкими энергетическими искрами. Парсек удивленно вытаращился на необычного обитателя чердачного забвения. Раньше он абсолютно не замечал это странное, неизвестное ему, расползшееся в стороны, как сахарная вата, растение, укоренившееся в глиняном горшке в полметра высотой и спрятавшееся за грудами мешков и коробок. Теперь же оно, казалось, в одну секунду стало главным составляющим всего этого хлама, переливаясь и подсвечивая магическими зелено-фиолетовыми огоньками и всецело завладевая вниманием стороннего зрителя.

«Ты нам можешь еще пригодиться», – едко отзывалось в висках Парсека, а его руки сами собой протянулись к светящемуся декоративному деревцу. При контакте с пыльным лепестком Мишка почувствовал тонкий укол в палец и инстинктивно отдернул руку, хотя больно ему не было. Он снова повторил попытку – теперь растение не оборонялось, распознав в Мишкиных действиях дружеские намерения. Деревце выглядело как искусственное, но на деле оно единственное на чердаке в этот момент могло похвастаться своей полноценной жизнью. Парсек, ошарашенный новым известием о Машке, сейчас походил на шевелящуюся мумию – все чувства в нем, свернувшись в защитный клубок, окаменели. Он не желал ни каким образом реагировать на полученную информацию, ни как-либо ее обрабатывать и анализировать в уме. Мишка выволок глиняный горшок на открытое место и принялся механически стирать пыль с темно-зеленых листьев куском какой-то тряпки, подвернувшейся под руку. «Первый… второй… третий… четвертый… пятый…» Пятый листок неожиданно заиграл в руках новыми расцветиями и на нем проявились светящиеся жилки и точки. Мишка вгляделся и различил на поверхности листка точь-в-точь такой же рисунок, похожий на бешеного быка, как и в атласе, только миниатюрнее. Вдруг крохотный Телец ожил, из его ноздрей с шумом вырывался искрящийся пар; он выгнул, словно готовясь к атаке, мощную спину, усыпанную переливающимися звездочками, и, оторвав от плоскости листа свои искривленные рога, поддел ими палец Парсека. Юноша машинально ухватился за рога этого карликового Тельца и осознал, что земля в буквальном смысле уходит из-под его ног. Мишкина кожа мгновенно затвердела и стала поблескивать каким-то непонятным металлическим отливом явно неземного происхождения. Парсек оторвался от поверхности, непонятным образом очутился на улице и с инерцией как будто от ракетного старта устремился ввысь. Когда вокруг почернело, он стал чувствовать себя совершенно по-иному и даже ощутил, как от его тела словно горошины отскакивают встречные бозоны Хиггса. «Ну, здравствуй Вселенная!» – мысленно улыбнулся Парсек и провалился в беспамятство.

Мишка очнулся оттого, что больно стукнулся, упав на спину точно мешок с песком. Будь он в сознании, то, наверняка сообразил бы хоть как-то сгруппироваться. А сейчас оставалось лишь морщиться и постанывать, поднимаясь на ноги. Ярко-красное свечение буквально вырывалось из-под земли. С непривычки оно слепило глаза, но ничуть не согревало. Было протяжно сыро и холодно. Поеживаясь, Парсек неуверенно зашагал наугад к какой-то возвышенности, темным пятном маячащей на горизонте. Постепенно Мишка привык к свечению и стал пристально осматривать окрестности – простирающуюся во все стороны пустынную равнину с редкими одинокими валунами будто ориентирами-отметинами для экстремального туристического маршрута по пересеченной местности. Ничего примечательно он не обнаружил, пока не добрел к горе. У покатого с красно-синеватым отливом склона в удобном и скрытом от мучительного ветра искусственном углублении его ждала первая встреча с местными обитателями. Вернее, с одним. Тот лопотал что-то на непонятном языке, тыча руками в кучу барахла, лежащего перед ним. Затем он, видимо, смекнул, что Мишка его не понимает. На лице аборигена появилась довольная улыбочка, он достал из-за пазухи скомканный кожаный мешочек, надул его как воздушный шарик, и неожиданно треснул им юношу по голове. В ушах Парсека сразу прояснилось. Он теперь легко разбирал речь туземца.