Однако К.В. Нессельроде и его сторонники убедили Николая I в несвоевременности реализации этих проектов. Возможно, такое положение сохранялось бы ещё долго, но всё изменили открытия Г.И. Невельского, установившего в 1849-1850 гг. судоходность Амура и доказавшие островное положение Сахалина. 1 августа 1850 г. Г.И. Невельской поднял русский флаг на берегах Амура на мысе Куегда, основав там Николаевский военный пост. Он сам отмечал: «1 Августа я достиг мыса Куегда, и здесь, помолясь Господу Богу, в присутствии собравшихся из окрестных деревень гиляков и при салюте из фальконета и ружей, поднял русский военный флаг». Гилякам и маньчжурам было передано объявление такого содержания: «От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что, так как прибрежье этого залива и весь приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалин, составляют российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим инородцам, не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Искай и на устье р. Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с инородцами, нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов»^>[72].

Географические открытия Г.И. Невельского и энергичные действия Н.Н. Муравьёва убедили Николая I принять меры к укреплению позиций России на Тихом океане, добиться открытия портов Китая и Японии для русских судов. Причём решающим аргументом стал остров Сахалин, который теперь стал рассматриваться как естественная граница Приморья, ключ к устью Амура и оплот обороны всего Дальнего Востока. Особый комитет по азиатским делам обсудил представленную Министерством иностранных дел «Записку по японским делам» и 7 мая 1852 г. рекомендовал возобновить подготовку экспедиции в Японию во главе с послом вице-адмиралом, генерал-адъютантом Е.В. Путятиным для установления с Японией торговых и дипломатических отношений. «Что касается до лица, на коего возложить сие важное поручение, то Комитет полагал бы избрать генерал-ад. Путятина, – того самого, который был назначен в 1843 г., – как по опытности в морском деле, приобретённой им в двукратном плавании кругом света, так и потому, что он тогда же готовился к экспедиции в Китай и Японию и собрал все нужные предварительные о сих странах сведения… Необходимо будет послать с ним разные подарки японскому императору»^>[73]. Решение Особого комитета было утверждено Николаем I 18 мая 1852 г.

Министерство иностранных дел подготовило подробную инструкцию для посольства Путятина с указаниями относительно задач экспедиции и методов ведения переговоров в Японии. Особенно подчёркивалась необходимость миролюбивых мер и дружеского тона. Подробная инструкция для Путятина была подготовлена и морским министром А.С. Меншиковым^>[74]. Ему поручалось собрать сведения обо всём, что происходит у побережья русских владений в Восточной Азии и западной части Северной Америки. Е.В. Путятину были вручены грамота Николая I японскому императору и письмо К.В. Нессельроде японским властям.

В августе 1852 г. вице-адмирал Е.В. Путятин на частном пароходе выехал в Англию по делам, связанным с подготовкой экспедиции. Во всеподданнейшем отчёте впоследствии он писал: «Первою моею заботою, по прибытию туда (в Англию – В.Л., Г.Д.), было приискание и приобретение винтовой шхуны, которая назначалась в экспедицию для рассылок и других надобностей, что вполне увенчалось желаемым успехом. Новая, имевшая все нужные для дальнего плавания качества шхуна в 30 сил, названная «Восток», на покупку которой было ассигновано около 50 тысяч рублей, была приобретена в Бристоле за 3375 фун. стерл., а с преобразованием её в военное судно она обошлась в 538- ф., что составит на наши деньги 33547 р. 66 к. Командиром шхуны, по представлению моему, назначен был прибывший на фрегат «Паллада» лейтенант Римский Корсаков