Неоднозначный, на наш взгляд, вывод. Получается, что иные юридические науки (кроме теории права) своим категориальным аппаратом, а значит, и своим методом не обладают. Пожалуй, единственным аргументом из приведенных, обосновывающим особое значение теории государства и права, является то, что категории этой науки отражают объективную диалектику государственно-правовой сферы общественной жизни предельно обобщенно для всей юриспруденции. Они являются общими для всей юридической науки, что позволяет отнести их к группе общенаучных (межпредметных) в границах юриспруденции. Особенность теории государства и права заключается в том, что она вырабатывает основные фундаментальные категории юриспруденции, которые, будучи отражением наиболее существенных свойств и главных связей государственно-правовых явлений, наиболее глубоки по своему содержанию и широки по объему, воспринимаются в качестве «опорных конструкций» иными юридическими науками.
Интересно в этой связи мнение В.В. Ныркова о том, что «все общие понятия, вырабатываемые наукой теории государства и права, есть юридические категории – наиболее общие абстракции правоведения. И, следовательно, они способствуют своеобразному объединению правовых знаний, «расчлененных» в специальных юридических науках, позволяют познавать явления правовой действительности с «единой», «общей» позиции, абстрактно в мышлении воссоздавать ее общую картину и тем самым содействовать единству познавательной деятельности во всех отраслях правоведения. <…>
Без указанных категорий ученый одной специальной отрасли правоведения не понимал бы ученого другой частной области знания юридической науки»>59.
Бесспорно, что в большей степени общие (межпредметные) юридические категории представлены именно в теории государства и права. Однако стоит заметить, что включать в систему юридических категорий мы можем только те (и, следовательно, не все) обобщающие понятия теории государства и права, которые являются предельными в рамках данной системы знаний и фундаментальными, т. е. играющими в процессе познания фундаментальную логико-гносеологическую и методологическую роль.
Кроме того, не стоит забывать, что юридические категории могут формулироваться и в рамках отраслевых наук. Последние также обладают своим предметом и методом, особенностями своего категориального аппарата, в котором наряду с общими (межпредметными) юридическими категориями, отраженными в рамках теории государства и права, используются еще и частнонаучные юридические категории, обусловленные особенностями предмета конкретной отраслевой науки.
А.М. Васильевым высказывалось мнение о необходимости разграничения правовых категорий и категорий права: «Правовые категории – научные понятия, которые выступают как инструмент научного мышления и служат для отображения объективной сути правовых явлений. Категории права – компоненты правовой нормативной структуры, инструмент правового регулирования».>60
Он утверждал: «Объективируясь в праве, соответствующие понятия выходят за пределы чисто научных представлений, получая более широкую общественно-юридическую значимость. Такая объективизация выступает как момент перехода правовых категорий в категории права и является основанием для проведения различий между ними.
Будучи включены в состав нормативно-правового акта, т. е. став категориями права, указанные понятия, во-первых, превращаются в общеобязательные государственные установления, во-вторых, не только проявляются как атрибуты абстрактного мышления, но и выступают как средство регулирования общественных отношений, как государственный масштаб оценки поведения людей, в-третьих, приобретают способность переводить общие абстрактные требования на уровень практических действий участников правового общения»