Сколько я ни готовилась её увидеть, а Дворцовая площадь появилась перед нами неожиданно. Только что мы ещё шли по переулку к высокой арке, повернули за угол и… я просто онемела от открывшегося вида. Мы оказались на широкой площади, с которой открывался картинный, канонический вид на Зимний дворец, он же музей Эрмитаж. Перед нами распахнулось огромное пустое пространство, заполненное ярко-голубым небом с редкими белыми облачками – от утреннего ливня не осталось и следа, о нём напоминали лишь не до конца просохшие стыки между плитками. И на фоне неба рисовался пронзительно-чёткий контур стоящей посреди площади одинокой высоченной колонны.

У меня перехватило дыхание. Неужели вот он, настоящий Петербург? Я наконец почувствовала его?

– Да, – услышала я голос Дениса. – Красиво.

В ответ я только вздохнула. Если проняло даже его, известного скептика, что уж говорить обо мне!

Вокруг раздавались восхищённые возгласы, мелькали вспышки смартфонов, голоса на разных языках. Я не понимала речь иностранцев, но реплики соотечественников слышала отлично:

– Сфоткай меня на фоне!

– А давай, как будто я рукой колонну держу, а она типа не падает…

Рефлекс сработал – мне тоже немедленно захотелось сфотографироваться на фоне Эрмитажа. Разве можно побывать в Петербурге и не обзавестись такой фоткой? Домашние и друзья в соцсетях меня не поймут.

Я поискала глазами Дениса – к кому ещё обратиться, если не к нему! – одновременно включая камеру на телефоне. Он обнаружился далеко от стоявшей в центре площади колонны и нашей группы – на самом краю площади, выходившей на Неву. Я тихо подошла, встала рядом, посмотрела в том же направлении и забыла, о чём хотела попросить. Перед нами лежал вид фантастической красоты: волнующаяся река, широкий мост через Неву и ещё одна колонна, украшенная носами кораблей.

Солнце мягко светило, но не жгло, ещё не оправившись от утреннего дождя, дул лёгкий ветерок. Я блаженно прищурилась и почему-то подумала: если забыть о группе и фигурном катании, у нас с Денисом почти романтическая поездка… Испугавшись этой мысли, я покосилась на своего партнёра и сразу успокоилась – его отрешённый вид не допускал даже намёка на отношения. «Вот бесчувственный», – нелогично обиделась я и уже хотела выдать какую-нибудь колкость, но Денис меня опередил.

– Надо будет на Исаакиевский собор подняться, – сказал он в пространство.

Он повторялся, но я благородно не стала указывать на это, лишь уточнила:

– А можно?

– Конечно. Пешочком по ступенькам. Не помню, то ли двести, то ли триста…

Меня это не пугало – с ним я была готова подниматься хоть на Эверест.

– Давай сейчас предложим, – загорелась я.

Денис оглянулся на нашу группу, возглавляемую куратором, поморщился и неуверенно отозвался:

– Можно. Только нам наверняка скажут, что некогда, незачем и вообще возвращаться пора…

Его слова оказались пророческими – за нашими спинами раздался зычный голос Галины Андреевны:

– Ребята, все ко мне! Автобус подъехал, сейчас я вас пересчитаю…

– Козлёнок нас считает, – фыркнул Денис.

Я засмеялась:

– Помнишь этот мультик?

Он скептически посмотрел на меня:

– А ты забыла, что ли?

Я вскипела, но ответа на грубость придумать не успела.

– Ира Елина и Денис Звонцов, вам особое приглашение нужно? Чем вы там занимаетесь?

Все заржали, а Оксана сладким голоском пропела:

– Не будем им мешать, разве вы не видите – у них любовь? Вы сорвали поцелуй на фоне стрелки Васильевского острова!

Смех стал ещё громче и обиднее. Денис сделал вид, что ничего не слышал, и, не удостоив никого взглядом, гордо прошествовал к автобусу, который как раз вырулил на набережную. Я, струсив, не последовала его примеру и спряталась за спинами остальных.