– Скорей он, чем я, – презрительно фыркнул Абу Ауда. – Я слышу лишь мерзкий шум.

Широкоплечий и рослый террорист был облачен в те же белые одежды и золотом отороченную куфию, в которых встречался в такси с капитаном Боннаром, передавшим ему записи покойного ныне лаборанта. Правда, теперь с его одеяний капала дождевая вода и расплывались разводы парижской грязи. Привезти с собой во Францию хотя бы пару женщин террорист не смог, и ухаживать за ним было некому, отчего Абу Ауда пребывал в неизменной раздражительности. Он откинул куфию, открывая тонкое смуглое лицо – сильный подбородок, прямой нос, полные губы, будто вырезанные из гранита.

– Ты выслушаешь мой отчет или я напрасно трачу свое время?

Мавритания едва слышно хихикнул и соизволил-таки поднять веки.

– Отчет, безусловно. Аллах, может быть, и простит меня, а вот ты – едва ли, верно?

– У Аллаха в распоряжении куда больше времени, чем у нас, – без улыбки отозвался Абу Ауда.

– О да, мой друг, о да. Итак, я готов выслушать твой неимоверно важный отчет. – В глазах Мавритании проблескивало веселье, но что-то в их выражении предупредило гостя, что время пустой болтовни прошло и пора переходить к делу.

– Мой наблюдатель в Пастеровском, – сообщил Абу Ауда, – заметил там Смита. Американец побеседовал с доктором Майком Кирнсом – очевидно, старым знакомым, – но моему человеку удалось подслушать только часть беседы. Говорили они о Зеллербахе. После этого Смит покинул институт, выпил бокал пива в кафе, а потом спустился в метро, где наш жалкий недоумок умудрился его потерять.

– Потерять, – перебил его Мавритания, – или Смит от него оторвался?

Абу Ауда пожал плечами:

– Меня там не было. Однако мой человек отметил любопытную деталь. Некоторое время Смит бродил вроде бы бесцельно, покуда не задержался на пару минут у букинистической лавки, потом улыбнулся чему-то и двинулся к метро, куда и спустился.

– А! – Голубые глаза Мавритании вспыхнули. – Как если бы он заметил, что за ним следят от института?

– Я знал бы больше, – сверкнул иззелена-карими очами его соратник, – если бы мой идиот не упустил американца! Промедлил, прежде чем спускаться за ним. Он у меня еще поплатится, Аллах свидетель!

Мавритания нахмурился.

– Что потом, Абу?

– Потом мы не могли отыскать Смита до самого вечера, когда американец явился к дочери Самого. Наш человек засек его – кажется, незаметно для Смита. Американец провел у нее в квартире почти четверть часа, потом они вместе спустились в лифте. Стоило женщине выйти, как на нее набросилось четверо. Настоящие профессионалы! Жаль, что не наши. Они вывели Смита из строя, отшвырнув в подъезд, одновременно разделив его и женщину, а ту – уволокли. К тому времени, как янки пришел в себя, нападавшие уже затолкали дочь Самого в машину, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Одного Смит убил, остальные скрылись. Американец обыскал убитого, забрал пистолет и скрылся прежде, чем прибыла полиция. У соседней гостиницы он взял такси. Наш человек проследил за ним до Елисейских Полей, после чего умудрился потерять снова!

Мавритания кивнул почти довольно.

– Этот Смит… он не хочет связываться с полицией, подозревает за собой слежку, искусно уходит от нее, спокоен под огнем и неплохо стреляет. Я бы сказал, он не тот, за кого выдает себя. Как мы и подозревали.

– Он самое малое кадровый военный, – согласился Абу Ауда. – Но о нем ли наша главная забота? Что с дочерью Самого? Что за пятеро нападавших – в машине должен был оставаться водитель? Почему ты не озаботился судьбой дочери, покуда ее не похитили? Теперь она в руках неизвестных нам людей, явно опытных и хорошо обученных. Меня это тревожит. Что им нужно? Кто они? Опасны ли?