Шатопер на миг потерял дар речи. Он тонул в ее глазах, захлебывался этой неземной красотой и хотел раствориться в ней, но нашел в себе силы вынырнуть на поверхность.

– Да, это так. Но разве об этом стоит думать? Тем более в столь юном возрасте. Для вас больше подходит поздно, чем рано. Так стоит ли из-за этого переживать уже сейчас?

– Те девушки тоже были юны…

– Но они не умерли… – девушка очень удивленно посмотрела на полицейского – Их убили. Это разные вещи. И ни с вами, и ни с кем другим этого не произойдет.

– Почему вы так уверены? Я не понимаю, – пристально глядя в глаза Шатопера, спросило юное создание.

Фэб на секунду замолчал, но не опустил глаз. Он хотел прижаться к ее губам, обнять, но отчаянно гнал эти мысли из своей головы.

– Потому что я дал слово. И у меня нет права на сомнения. На войне, тот, кто позволил себе сомневаться, уже проиграл.

– Спасибо, – с грустной улыбкой произнесла девушка и опустила глаза.

– За что вы меня благодарите?

– За все. Ваши слова. Ваш свет…

– Мой свет? – Фэб не мог понять, она говорит серьезно или смеется над ним.

– Да. Свет. Знаете, я почти не выхожу на улицу. – Девушка обняла себя за плечи и вновь повернулась к алтарю. – У меня огромный дом, но он хуже любой тюрьмы. Мой отец, любимый отец, все мои пятнадцать лет, не позволяет вздохнуть мне полной грудью. Он очень любит меня, я знаю, но это заточение уже невыносимо. Он все время переживает за меня и своей заботой душит. Я все чаще стала задумываться, в чем же смысл моей жизни, о неизбежности смерти, хотя я уже и так мертва… и только рядом с вами, от одних ваших слов и взгляда я почувствовала себя живой, – ее руки покрылись мурашками и Фэб, сняв свой сюртук, ласково накинул его ей на хрупкие плечи, и она обернулась, нежно глядя ему в глаза. – Знаете, месье Шатопер, от вас исходит свет. Яркий белый свет. И такой теплый как солнечные лучи. Рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Ваш свет дарит спокойствие и веру в лучшее, – девушка, легкая как перо, упала в объятия очарованного и завороженного Фэба.

Он стоял, прижав ее к себе очень нежно, словно боясь причинить боль. Фэб чувствовал, как счастье и блаженство разливаются по всему его телу, казалось, что ни одному из них больше ничего в этой жизни не нужно – они были единым целым, которое уже давно разделили и вот они снова вместе. Шатопер даже не знал ее имя, но при этом был знаком с ней всю жизнь. Как вдруг у них над головами раздался колокольный звон, оповещающий город, что наступил полдень, Фэб разжал объятья.

– Спасибо вам за эти прекрасные минуты, месье Шатопер. – Девушка скинула с себя сюртук и протянула его полицейскому. – Я правда вам очень благодарна, но сейчас мне пора бежать. Скоро отец вернется с совета.

– Ваш отец в совете старейшин? И как же его имя? Возможно мы знакомы. – Фэб принял свой сюртук, сквозь него коснувшись руки незнакомки.

– Капулетти. Жером.

– Граф Капулетти? – Фэб стоял как пораженный молнией.

Граф Капулетти был одним из самых влиятельных людей Парижа. Он имел знакомых абсолютно во всех слоях общества. И не просто знакомых, а должников. Он всегда был богат, поэтому никогда не брал с партнеров денег. Оказывая услугу или одалживая денег, должник был обязан по первому же слову, выполнить взамен просьбу графа. Это был единственный человек, который после революции сохранил свой титул, пусть и лишь формально. Его жесткий характер и несгибаемая воля позволили ему пройти через весь ужас гражданской войны, ни разу не преклонив колено. Благодаря своей влиятельности, буржуазия признала в нем своего героя.