– Клода иногда ужасно не хватает. И совершенно непонятно за что его убили. Я ничего не знала о его делах и в бумагах его ничего не нашлось, чтоб хоть на какую-то мысль могло навести. Ни коллеги, ни друзья ничего не знают, а, может, и знают, да молчат. Полиция считает, что это был случайный выстрел. Хотя я очень сомневаюсь. Просто чувствую, что это было преднамеренное убийство.

Горло стиснул спазм, стало нестерпимо тоскливо, как всегда, стоило лишь подумать о том времени, когда Клод был жив, а я была глупа и беспечна и чувствовала себя такой счастливой рядом с ним. Напрасно говорят, что время лечит. Ни черта оно не лечит! Вздохнула и отогнала печальные воспоминания.

– Боже, Сиси, браслет просто великолепен, спасибо! Но ведь это стоит бешеных денег! – Расцеловала ее. – И Агнии Аркадьевне мою благодарность передайте!

Я тут же надела на руку браслет и, отставив кисть с украшением, закружилась по комнате.

–– Носи на здоровье, Сашенька. А то, что вещичка дорогая, так и ты мне дорога, не чужой, чай, человек. А уж как Агния-то Аркадьевна тебя любит, – тут Серафима закатила глаза, – и не сказать словами! Словно к внучке любимой относится.

До чего же трогательно было это слышать! И, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, я уткнулась лицом в плечо Сиси.

– А теперь послушай меня внимательно, Саша, – сказала Серафима, отстраняя меня, – послушай, что я тебе скажу. Ты ведь знаешь, что благодетельница наша ничего не делает просто так. Если она сказала носить, не снимая, то ты и должна носить колечко все время и никогда, ни при каких обстоятельствах с ним не расставаться, носи днем и ночью. Ты меня понимаешь? – Сиси многозначительно посмотрела мне в глаза.

– Да, я понимаю, – из письма Агнии Аркадьевны я знала, что Сима передала мне мощный защитный артефакт и сейчас он красовалось на среднем пальце моей правой руки.

Не трудно догадаться, что перстень не простой. Вот только старая магиня написала, что мне самой нужно разобраться как он работает. Могла бы и намекнуть! Ладно, ничего, разберусь. Я была уверена, что в сложных обстоятельствах подарок Агнии меня выручит.

По дороге к подруге, сидя в такси, Серафима, по своему обыкновению, тараторила без остановки, рассказывая с какими дизайнерами она познакомилась на неделе моды, с какими марками заключила договоры на поставку одежды и белья в свои бутики и как она довольна этой поездкой.

Она болтала, а я думала о своем. Не нравилась мне вся эта суета, эти меры предосторожности, но Агния была уверена, что вокруг меня сгущаются тучи и, естественно, я не могла оставить ее предупреждение без внимания.

Подруга Серафимы Андреевны жила недалеко от Люксембургского сада. Двухэтажный флигель, где она обитала, прятался в глубине двора, окруженный глухими боковыми стенами соседних построек эпохи Луи Филиппа. С улицы строения видно не было, стены и деревянные ворота надежно скрывали его. Такие скрытые убежища – особенность Парижа. Порой трудно угадать, что спрятано в глубине, за фасадами домов.

Однажды Клод показал мне такое чудо. Как-то летом, накануне отъезда на каникулы в Камарг8, мы шли Парижу, изнывающему в жаркой духоте лета. Нужно было забрать машину Клода с подземной стоянки, в путешествие мы отправлялись на его машине. Проходя мимо одного дома, мой друг остановился и спросил:

– Хочешь увидеть кое-что интересное? – Клод нажал на кнопку замка, открывающую вход вглубь постройки.

–Толкай!

Я налегла на тяжелую дверь и ахнула! В лицо мне пахнуло свежей прохладой и ароматом цветов.

Мощеный дворик, как по волшебству возникший перед нами, утопал в зелени и цветах. Цветы были повсюду – в расставленных по двору горшках, горшочках, высоких деревянных бочках. Цветущие лианы вились по стенам соседних домов, окружавших этот тайный сад. Пышные шапки цветов выглядывали через решетки балконов и свисали каскадами с подоконников. Невысокий флигель в глубине двора был до крыши увит розовым и белым шиповником, а по перилам железной винтовой лестницы ползли лозы девичьего винограда. Свежий воздух внутри двора был влажным и прохладным от полива, и эта неожиданная свежесть казалась нереальной, ведь за воротами город дышал огнем.