…Закончив, Козулин поднялся и ушел, а мои подопечные разволновались.

– Что-то я не въехал! – говорит Руденко. – Фигня какая-то.

Рыжая на него глянула, как на дурака, но промолчала. Зато парнишка с красивым именем Стефан ответил, да серьезно так:

– Зло, которое вызвал дьявол в душе моряка, превратило его самого в дьявола.

– А прежний куда делся?

Муж рыжей вмешался:

– Может, его и не было никогда. Я так понимаю, это притча о том, что нет никакой злой силы вне нас. Только внутри.

Вот те раз, думаю. Медведь-то далеко не так туповат, как мне поначалу показалось.

Смотрю – вьюноша Стефан задумался. А я в сторону отошел, чтоб понаблюдать, да самому не отсвечивать.

Жена режиссера, Кира, вперед подалась, глаза загорелись. «Я, – говорит, – убеждена, что смысл этой истории в другом. Она об исполнении настоящих желаний. Больше всего моряк хотел стать пиратом и убивать людей».

«Нет, – возражает ей Аркадий, – ему пришлось, а потом он просто вошел во вкус!»

А Яна подбоченилась и эдак вызывающе: «Что бы вы понимали! Это притча о любви! О настоящей любви!»

«Если это настоящая любовь, можно мне искусственную?» – это Наташа тихо спросила.

Тут все остальные заспорили, а я отступил и пошел Ваню разыскивать. Хотел спросить, что это на него нашло.

Козулин сидел в своей каюте смурной, а для него это редкость. Он из тех, кто будет зубоскалить, даже если мы все пойдем ко дну.

– Здорово! – говорю. – Ну, ты нашел, с чего начать. Не мог что-нибудь повеселее придумать?

Козулин барабанную дробь по столу выстучал и вдруг спрашивает ни с того ни с сего:

– Яков Семеныч, ты новости с земли давно читал?

Я лысину поскреб и говорю: смотря какие. Если политические, то давненько. А если новости культуры, то внимательно слежу за всеми событиями театра, цирка и кино, могу посоветовать самые яркие премьеры. Вот, скажем, завтра в московской оперетте – «Гранд-канкан», прекрасная постановка, рекомендую от всего сердца…

Молочу языком, смотрю – Ваня меня не слышит. Какая-то мысль его гложет, и мысль очень нехорошая. Тогда и я шутковать бросил.

Василич, говорю, брось ходить вокруг да около. Что стряслось?

В ответ он вынимает из ящика истрепанную немецкую газетенку и кладет на стол. Я сначала даже не понял, куда глядеть, потом заметил в разделе «События» фотографию. На снимке – яхта в порту. Качество поганое, но название разглядеть можно. «Одиссей».

Любой настоящий моряк мало-мальски понимает на всех языках. Всю заметку я перевести не смог, но основной смысл уловил. Корреспондент писал, что на «Одиссее» произошел несчастный случай. Жена владельца утонула, купаясь в открытом море. Судя по дате, случилось это больше трех месяцев назад.

Посмотрел я на Ваню, он на меня. И только я хотел спросить, в курсе ли Капитан, как в дверь вломился перепуганный Антоха.

– Яков Семеныч, драка на судне!

Когда я вылетел наверх, в первый миг глазам не поверил.

На шкафуте бились Стефан и Руденко. Другие салаги рассредоточились у края палубы и жались к бортам. Да и понятно почему.

Эти двое ухитрились открутить от «машек» – швабр то есть – по палке. Лохматые веревочные концы были отброшены в сторону. А на палках два обормота сражались, как на мечах, только треск стоит, аж уши ломит.

Когда я разглядел, как они дерутся, обалдел второй раз.

Руденко здоровый лось, а Стефан (тут у меня его фамилия всплыла в голове – Зеленский) – пацан, в два раза легче и на голову ниже. Мордатый давно должен был задавить его.

Однако мальчуган отмахивался бодро. Руденко превосходил его силой, а пацан брал ловкостью.

И умением. Да каким умением! Он наносил быстрые и резкие удары, парировал, отскакивал, носился вокруг противника, как стриж вокруг быка. Руденко весь в поту и багровый, что твоя говяжья вырезка, а пацану хоть бы хны: скачет, только челка на лбу прыгает да свернутая в культяпку косичка болтается под затылком. И даже не покраснел: как был белокожий, словно фарфоровая чашка, так и остался, только скулы едва порозовели.