Ребята собрались на пандусе у самого входа. Торин читал распечатанный английский текст, явно матерился про себя. Юра с Катей и Михеем о чём‑то болтали. Барабанщика видно не было.

– «Акела промахнулся»! – попытался пошутить басист.

– «Не стреляйте в гитариста» – «один раз не водолаз», – переиначил сразу два афоризма Бек, сгружая на Юрия Юрьевича чехол и доставая ключи. Над собой оставалось только шутить. Сам виноват.

– Кто ж спорит! Антона, кстати, вообще не будет. Только что Диме звонил, сбивчиво отмазывался.

– Чем мотивировал? – с трудом отпирая «калитку», спросил Ден.

– Как обычно – работой в субботу, а я ведь текст учил! – насмешливо отозвался Торин, размахивая листочками.

– Молодец! Тяни билет! – продекламировал Михей, отодвигая брезент.

– Я тогда к девчонкам пойду? Аля у вас? – неуверенно произнесла Катя.

– Да, давай, конечно! Куда знаешь? – бросил гитарист.

– Миша обрисовал. Алин номер есть, если что, – разворачиваясь в сторону спуска, сказала рыжая девчонка.

– Дуся! Вот ты навертела!

Достаю уже пятый контейнер, а они всё не кончаются.

Дашка топчется у крохотного, обычно полупустого холодильника, пытаясь впихнуть в «Волну» невпихаемое:

– Алла, обозначила число двенадцать, когда считала количество персон? Я (ну, мы с мамой) готовила на всех, чтоб хватило!

– Здесь на сто двадцать! Ей богу, куда столько? – «Наши люди! Масштабно мыслят!» – Кстати, ещё ж курица в духовке. Почуешь, как горит, сигнализируй.

– Программа мероприятия есть? – доставая тонкую сигарету, поинтересовалась Левина.

Ксюша восседала, перекинув ногу на ногу, за столом на кухне и играла роль стороннего наблюдателя. В красном платье с запахом в восточном стиле, красным же маникюром, идеально прямым золотистым каре она один в один походила на гейшу-янки времён Первой мировой. Помогала точно так же, исключительно «размахивая веерами».

– Здесь не курят – вся лестничная клетка в вашем распоряжении, гражданочка! Может, пристроишься где‑нибудь, если не у плиты, то хотя бы на заготовки – огурцы постругаешь? – кидаю ехидный взгляд на Ксю с полнейшим осознанием беспоследственности уколов – как с гуся вода.

– Я раскладываю красиво и шампанское откупориваю шашкой, остальное умею исключительно портить. Оно вам надо на этом празднике жизни?! Мечите тарелки, готовьте шансовый инструмент! Но сначала настроиться – покурить и Машку встретить, – манерно поднимаясь и виляя в сторону выхода, бросила Левина.

Звонок! А у меня руки грязные:

– Дашуль, откроешь?

Душицкая метнулась к домофону.

Да, физическая форма – великое дело! Молниеносная у неё реакция – набегали летом.

Голос Дарьи из коридора еле слышу, но сдаётся мне, зовёт. Интересно, кто там?

– Привет! – долговязая Катька смешно краснеет поверх веснушек.

Толпимся на крохотном пятачке: я с руками, поднятыми, согнутыми в локтях, точно хирург во время операции, Ксюшенция с незажжённой сигаретой в зубах и Дуся в недоумении.

– Это к нам. Девочки, Катя! Катя, девочки. Катя девушка Михея, клавишника группы Дена – и бывшей группы мудака.

– Я салат принесла, – протянула матерчатую сумку рыжеволосая, уже в край бордовая.

Вдруг у неё тоже нет подруг? Видела Катерину только с Михой. Всегда. А почему тоже? У меня‑то есть. Теперь и у неё, может, будут. Никто не заслуживает одиночества. Я-то знаю.

– Грибной?

Улыбаюсь со всей приветливостью, которую способно изображать лицо.

– Ты же сказала «без грибов»? Или я что‑то не так поняла?

Нехорошо издеваться над скромностью и кроткостью, Аля, срочно прячь сучность. Желательно поглубже и в задницу.

– Сарказм! У Ксю научилась! – смотрю на Левину, высовываю язык. Ксю затянулась, выпустила плотный клуб дыма, подняла бровь и показала средний палец из-за Катиной спины.