Зануда. Забитая. Жалкая пародия на современную женщину – стучит в висках брезгливым тоном Дронова.

Нервы, устав от натяжения начинают сдавать. И не понять – это земля под ногами так качается или колени ходят ходуном от злости. Не на Сашу и даже не на безобразника этого – на себя. Я никогда не жалела о том, что делала, потому что никогда не позволяла себе послаблений. Благоразумие вперёд всего – всегда, во всём. И сейчас оно мне твердит бежать без оглядки.

– Так чего ты хочешь, Снегурочка?

– Хочу чтобы ты меня отпустил.

Не вздумай, пожалуйста. У тебя такие широкие и тёплые ладони, а мне так плохо…

– Не ври.

Его руки обнимают меня так бережно, словно боятся сломать. Руки, которые наверняка свернули не один нос, а всё о чём я могу думать – маячащие на горизонте расспросы родителей о самочувствии Дронова и бесконечный щебет влюблённой Лизки о том какой замечательный у неё парень. Первая любовь, первые отношения – сестру понять можно, но я не выдержу. Сегодня нет, слишком много всего.

– А чего тогда, по-твоему? – устало убираю волосы с лица.

Ясно дело чего, но малодушно оттягиваю момент, хотя оба прекрасно понимаем – я уже решилась.

– Как вариант, вспомнить, что ты чертовски притягательная девушка. И убедиться что в мире море удовольствий, гораздо более приятных, чем всю ночь напролёт кромсать совместные фото. Таких, как, например, вот это...

Я не сопротивляюсь, когда он перехватывает мои кисти и, не прилагая особых усилий, заводит их мне за спину. Напористо, с распаляющей воображение дерзостью. Где только такому учатся в его-то возрасте?

В груди что-то протяжно ёкает от жара чужого дыхания на лице и первый же тихий стон, так тесно сливается с алчными движениями наших встретившихся губ, что становится неважно, кому конкретно он принадлежит. Сейчас мы нераздельны как танец и музыка.

– Едем ко мне, – не вопрос и даже не предложение, а тихое чёткое утверждение. – Я вызову такси.

– Мась, – шепчу, захлёбываясь близостью гибкого юного тела. – Умоляю, скажи, что тебе есть хотя бы восемнадцать.

Дронов мою верность никогда не ценил, а я себе точно не прощу, если хоть раз не попробую каково это – потакать своим желаниям. С горячим незнакомцем, перед которым наутро не придётся краснеть. Идеально.

– Девятнадцать, – едва различаю сквозь наше сорванное дыхание. – Почти…

– Я на машине.

– Давай ключи, я поведу, – и снова констатация факта.

Ещё никогда я не падала так низко и безвозвратно в собственных глазах.

Ещё никогда это не было так сладко.

7. В райский сад только по пропускам

Лихо

– Мы всё-таки едем на окраину? – звенит плохо скрытой тревогой голос моей сегодняшней заиньки, едва огоньки украшенных к празднику витрин сменяются серыми глыбами заброшенных зданий.

Криво улыбнувшись, втапливаю в пол педаль газа. Каждый раз умиляюсь женской манере включать голову постфактум. Так и тянет ляпнуть: «Нет, нас ждут в лесопосадке три моих друга и лопата».

Шутки шутками, но нужно поднажать пока инстинкт самосохранения вконец не остудил пожар под строгой юбкой. Неохота уламывать её по новой, хотя сам факт, что вероятность зажечь где-то в заднице мира в принципе допускалась, безусловно, обнадёживает. Люблю рисковых девушек, с ними меньше всего мороки.

– А есть разница? Не бойся, мы едем туда, где тебе будет хорошо.

Не надеялась же она всерьёз, что мы вдруг свернём к коттеджному посёлку? Это разве что с «визитом вежливости» к очередному должнику, но для таких целей у меня особая компания

Замолчала. Вот и хорошо… или плохо?

Похоже, планеты всё ещё находятся под правильным углом, потому что когда моя ладонь требовательно сжимает затянутое бежевым капроном колено, дыхание пассажирки сбивается с ритма, предоставляя ошалевшему от возбуждения мне полную свободу действий. Не дожидаясь приглашения, двигаю руку выше – под плотный вельвет юбки и плавно скольжу пальцами к внутренней стороне бедра. Рваный выдох сложно назвать протестом, но то, как застенчиво сжимаются стройные ноги, вызывает очередную улыбку. Теперь уже злорадную. Ещё вопрос кто из нас больше «Мася».