Паргоронские крючкотворы обосновывали это тем, что Бриар сотворил Остракию не в одиночку. Он сделал это совместно с Гламмгольдригом, Темным Господином Паргорона. Причем ничего за это не заплатил. Даже не дал выбора – просто призвал и заставил. Вынудил себе служить. Пригрозил смертью. Гламмгольдриг получил глубокую душевную травму и по сей день до конца не оправился от страха.
Он бы удовлетворился любым пустяком в награду. Хотя бы признанием его заслуг. Хотя бы тем, чтобы его имя носил… нет, даже не сам континент, а крохотный островок.
Но Бриар не дал ему и этого, жадный волшебник.
Ничего не дал.
И теперь, двести лет спустя, Гламмгольдриг отплакался, пришел в себя и пошел требовать свою законную половину. А когда парифатский император прогнал его взашей, обругал, да еще и пригрозил спустить собак… нет, Гламмгольдриг не мог этого снести. Со стенаниями он помчался к богам, жаловаться на злых смертных и молить о справедливости.
И слезы текли из его стебельчатых глаз…
– Янгфанхофен, прекрати юродствовать, – вздохнул Бельзедор. – Перебарщиваешь.
– Я не понимаю, – сказал Дегатти. – Даже если учесть, что ты юродствуешь… неужели такого обоснования было достаточно?
– А ты посмотри на себя, Дегатти, – ухмыльнулся Янгфанхофен. – Посмотри на ваши же смертные королевства. На ваши войны. Какие выдумываются поводы к их началу. Ничтожные, высосанные из пальца, каждый раз скрывающие банальное желание пограбить. А если можно вам – почему нельзя нам?
– Но вы же просили об этом у богов…
– А ты думаешь, боги не воюют с нами и друг с другом? Думаешь, боги не используют высосанных из пальца поводов, чтобы куда-то вторгнуться, захватить очередной мир? Ты слишком хорошего о них мнения.
Удовлетворять такую заявку богам безумно не хотелось. Десять лет они тянули и канителили. Десять лет вынуждали посланцев Паргорона бродить по инстанциям. В чем-чем, а в бюрократии Сальван знает толк. Большинство Светлых миров живет в высшей степени упорядоченно, а это означает огромное количество законов, правил, инструкций и ритуалов.
Но Паргорон тоже не вчера родился. Уже не раз проходил через эти предварительные ласки. И сегодня Лиу Тайн явилась на финальное слушание. Кульминацию десятилетней тяжбы.
Даже сейчас Алемир продолжал оттягивать неизбежное. Но Высший Судья – не только бог правосудия, истины и ключей. Он еще и хранитель мирового порядка. Хранитель баланса и равновесия.
В том числе – баланса между Светом и Тьмой.
И в конце концов он скрепя сердце произнес:
– Финальное слушание состоится в зале Последнего Суда. Явитесь туда в полном присутствии.
Лиу Тайн прикрыла глаза – и оказалась посреди белоснежного сияния. По левую сторону выросла мясная громада Гламмгольдрига, а еще дальше стоял гохеррим в маске на пол-лица.
Перед тремя демолордами воздвиглась трибуна с пятью богами. В центре восседал сам Космодан, слева – Алемир и Елегиаст, а справа – Херем и Просперина.
Небесный Отец, Высший Судья, Летописец Вечности, Хранитель Времени и Владычица Судеб.
– О СВЕТЛЫЕ БОГИ, ТОЛЬКО НА ВАС МНЕ ТЕПЕРЬ И НАДЕЯТЬСЯ! – прогрохотал Темный Господин. – ЗАСТУПИТЕСЬ ЗА ОБИЖЕННОГО СИРОТУ!
– Замолчи! – прогремел Космодан, крепко сжимая скипетр. – Не превращай слушание в балаган!
Лик владыки Сальвана был темен от гнева, брови сошлись на переносице. Он едва сдерживался, чтобы не обрушить на демонов громы и молнии. Но что скажут боги других миров, если он попрет законы гостеприимства и убьет того, кто явился к нему на суд?
Пусть даже тот открыто глумится.
– Я ЗАМОЛЧУ, ИЗВОЛЬ, – сказал Гламмгольдриг. – ХОТЯ НЕ МОГУ НЕ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СИРОТА. И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОБИЖЕН И ОСКОРБЛЕН. СМЕРТНЫЙ ПАХТАЛ МНОЮ ОКЕАН, КАК МУТОВКОЙ!.. МНОЙ, ТЕМНЫМ ГОСПОДИНОМ ПАРГОРОНА! СНЕС БЫ ПОДОБНОЕ КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС, СВЕТЛЫХ БОГОВ?!