– Всё, я на покой.

– Какие цветы на могилку положить? – спросил невзначай Глеб, убирая карты.

– Красные тюльпаны, – взбивая подушку, сказала я.

– Ок, найду. Только локацию могилки скинь.

– Ок.

Мы опять рассмеялись, только тихо. Через несколько минут оба улеглись. Я уставилась на шершавую поверхность свободной верхней койки, снова вздохнула, прижимая краешек одеяла к шее. Оставшись один на один с мыслями, я вновь превратила их в ту мелкую речку с болотной травой, где расчленить и понять каждый росточек было так сложно и неприятно.

– Почему ты так переживаешь? Родителей одних оставила?

Через некоторое время спросил он и повернулся на бок, смотря на меня. Светлые глаза были черными из-за темноты и лишь поблескивали время от времени, ловя свет луны из окна. Я села и натянула побольше одеяла на себя. Сквозь тонкую ткань одежды спина коснулась прохладной стены купе. Подчеркивая откровенность атмосферы, кожа покрылась мелкими мурашками. Не глядя на него, я произнесла:

– Я не переживаю из-за родителей. Просто… – усмешка появилась на моём лице. – Я выросла в Швейцарии и никогда не покидала страну из-за запрета родителей, хоть я и упряма, и своенравна, но никогда не нарушала настолько сильно их слова. Но в одну неделю бросила всё, что у меня было, и приехала сюда, чтобы учиться в институте около северного полюса. Звучит как какой-то бред или сюжет фильма.

Слова прозвучали на одном дыхании. Я говорила и говорила, и сказала всё, нисколько не жалея об искренности. Мне было очень спокойно рядом с ним. Сейчас между нами установилась та тишина, в которой хочется расслабленно утонуть.

– Сомневаешься, поступила ли правильно?

– Да, – тихо ответила, словно разговаривала вообще сама с собой. Мой взгляд стал стеклянным.

– Знаешь, я расстался с девушкой, когда поступал в Северный. Я тоже делал выбор, перечеркнул всё, – он хмыкнул.

Мы посмотрели друг на друга, внимательно наблюдая, цепляясь за детали, что постоянно ускользали от глаз. Темнота купе и наши тихие голоса. Как быстро Глеб стал мне другом.

– Я жил и учился в Питере. Мы жили вместе. Это было прекрасно. Потом кризис, как и во всех отношениях, и это письмо. Оно пришло мне на почту, а на следующий день об этом сообщили в деканате. Я думал… Мне хотелось, это интересно, интригует… Но что делать с ней? Мы много лет вместе. Я приехал домой и всё рассказал ей. Она поставила передо мной выбор: либо она, либо Северный. Я ожидал этого, но всё равно был не готов. Понимаю, что не каждый решится на переезд или расстояния, но… Тогда я собрал свои вещи и уехал. Я, конечно, сомневался и… иногда, когда заносит в Питер, ищу её серо-голубые глаза в толпе, но я просто подумал о себе – в каком случае я буду более счастливым. И всё стало ясно.

– И ты больше не сомневаешься в выборе?

– Нет. Как говорит мой отец: «нельзя сделать выбор, а потом сомневаться». Ты уже сделал, всё.

Мои глаза остановились на противоположной стене. Во мраке пространства сложно было что-то разглядеть, но я отчаянно пыталась, точно также, как перестать сомневаться. Тщетно. Глеб прав.

– Я перечеркнул любовь, но обрел много другого, – вдруг сказал он, так же смотря в стену, как я пару секунд назад. Его голос был ровным и спокойным, но я чувствовала его волнение.

– А сколько прошло лет с тех пор?

– Два года.

Я поджала губы, посмотрев на него, пытаясь разглядеть его эмоции. Но всё попытки были провалены. Темнота прекрасно скрывала всё, что ей хотелось. Мой взгляд опустился, покрутился вокруг рук и вернулся к окну. Пейзаж давно надоел, но всё равно заставлял постоянно смотреть на него, погружая в медитативное состояние.