– Видишь, какая в Кострове криминогенная ситуация, – захихикал Ленчик. – Теперь я просто обязан проводить тебя до дома.

Таня ничего не ответила, прибавила шаг. Почему все мужики такие козлы?! Надо же было все испортить! После сброшенной с плеч добротной работы такое замечательное солнечное настроение имело место, а теперь из-за глупых Лениных приставаний и пьяных драк вся радость куда-то испарилась. Но в глубине души – совсем в глубине! – она слегка все же восторгалась им. Как он этого бугая! Р-раз – и тот уже на полу. Будем надеяться, Леня его не убил. Как булгаковская Маргарита – как и любая другая женщина! – Татьяна восторгалась мужчинами, умеющими что-либо делать в совершенстве.

– Ты что у нас – каратист? – спросила она, меняя гнев на милость.

– Я еще и не то могу, – захихикал Леня. – Вот пригласишь меня домой, я покажу.

Опять двадцать пять.

– Какой ты зануда, право слово, – покачала головой Таня.

– Правильно. А знаешь, кто такой зануда? Тот, кому легче дать, чем сказать «нет».

– Нет, Леня. Нет и нет!

Они подошли к ее подъезду.

– Мадемуазель, позвольте проводить вас до квартиры, – проворковал Леонид. – В этом городе так неспокойно…

– Спасибо, не надо.

– Тогда один поцелуй. Прощальный, мирный.

«Дурак, – подумала Таня, – на самом деле он еще совсем теленок, несмотря на свое карате. Настоящие мужчины не спрашивают, можно ли поцеловать, а делают. Или хотя бы пытаются».

Словно услышав его мысли, Леня обнял ее за талию и потянулся к губам. Губы их соприкоснулись. От него пахло водкой. Она ничего не почувствовала, отдернула голову.

– Пошли к тебе, – прошептал Леня, держа ее за талию.

Таня высвободилась, покачала головой:

– Не сейчас.

– А когда?

Она пожала плечами. Леня как сексуальный партнер, несмотря на все его сегодняшние подвиги, ее совершенно не интересовал. Подумала: «Наверное, никогда», – но вслух ничего не сказала. Отступила на три шага.

– А мне-то что теперь делать? – жалобно оттопырил нижнюю губу Леня.

– Идти домой, – бросила она через плечо, открывая дверь подъезда.

– У меня, знаешь ли, эрекция.

– Ну, с этим не ко мне. Обратись к кому-нибудь другому, – расхохоталась она, захлопывая за собой дверь. На сетчатке глаза словно бы отпечаталась картинка: Леня – бледный, взъерошенный, обиженный – стоит на расстоянии пяти шагов в полутемном дворе.

…Больше она его не видела. Странно подумать, что с тех пор не прошло еще двух суток.

Куда же, черт побери, этот дурак мог запропаститься?!

И тут Таня неожиданно поняла с холодной отчетливостью: с Лениными талантами – много пить и лезть в драку – с ним могло случиться все, что угодно. И, в конце концов, его труп – тьфу, тьфу, тьфу, конечно, – пока могли просто не найти…

Татьяна посмотрела на часы: десять вечера. За окном совсем стемнело. Пожалуй, в офисе она действительно засиделась.

Таня придвинула к себе телефон и в сотый, наверное, раз набрала номер. За сегодняшний день она уже успела выучить его наизусть: Ленин домашний. Как было бы хорошо, если б он ответил! Нет. Глухо. Все тот же веселый автоответчик.

Теперь попробуем мобильный. Она его тоже за сегодняшний день вызубрила на память. Нет, та же песня: абонент не отвечает или временно недоступен…

Таня положила трубку, и тут телефон вдруг зазвонил сам. Она вздрогнула. Гудки далеко разносились в опустевшем офисе. Пару мгновений просидела неподвижно, не решаясь ответить. В голове вдруг вспыхнула глупейшая мысль: неужели… неужели это Глеб Захарович? Сегодня днем он тоже позвонил ей очень неожиданно…

Ф-фу, какая же чушь лезет в голову!

Она стряхнула с себя оцепенение и взяла трубку.