Отец всегда любил дорогие и стильные вещи. Таня искоса взглянула на его гладко выбритое моложавое лицо и, как бывало уже не раз, удивилась, как мог этот холеный красивый мужчина прожить с ее мамой более десяти лет?.. Рядом с ним мама казалась еще неприметнее, толще и уродливее. А уродливое, как думалось Тане, не имеет права на существование. Все должно быть красивым и ярким – иначе какой смысл?!

– Держи, это тебе из Туниса! – сказал тем временем отец и положил на Танину ладошку резной серебряный кулон. – В Медине купил. Медина – это у них Старый город, а на самом деле такой большой-пребольшой базар. Зато иногда там попадаются удивительные вещицы. Даже старинные найти можно, хотя, конечно, полным-полно всякого хлама и дешевых поделок.

Таня улыбнулась и сжала в ладошке кулон. Ей показалось, что он еще хранит тепло щедрого южного солнца.

– А ты был в Тунисе? – спросила она, наслаждаясь ощущением оказавшегося в кулачке солнечного лучика.

– Ну да, на прошлой неделе, – лениво отозвался отец.

– Купался?

– Нет, что ты. Это хотя и Африка, но все же северная. Сейчас там вполне тепло, но купаться еще рановато… Зато я был в Карфагене. Знаешь из истории? Римляне все кричали, что он должен быть разрушен. Самое смешное, что Карфаген действительно разрушили. Совсем. Торчит там пара колонн – фактически и все… – Ну вот, – добавил он после минутной паузы. – Опять в пробку попали… Москва без пробок – все равно что средневековая красотка без блох! – пошутил отец и, чиркнув зажигалкой Zippo, закурил.

Таня откинулась в кресле, и перед ее мысленным взором возникли волшебные картинки.

Вот они с отцом едут на слоне по какому-то восточному городу, а вокруг шумит пестрый базар. Кричат торговцы пряностями, предлагая ароматную, свернутую трубочками корицу. Бородатые смуглые мужчины в чалмах, продающие ткань, протягивают им свой товар. У одних – ткань тонкая и прозрачная, как паутинка в лучах солнца; у других – переливчатая и легкая, словно бабочкино крыло; у третьих – тяжелая и плотная, будто южная ночь… Звенят браслеты… Курятся на узорных деревянных подставках дурманящие ароматы…

А они с отцом едут, даже не глядя на все это великолепие, разговаривают и весело смеются…

Таня верила, что отец обязательно возьмет ее с собой в путешествие. Это он только сейчас не может, пока она несовершеннолетняя, ведь мама ни за что ее с ним не отпустит.

– Ну что, спишь? Просыпайся! – окликнул девочку отец. – Прибыли. Вылезай, принцесса!

Он всегда называл ее принцессой.

Когда Таня была маленькой, она всерьез спрашивала отца: вправду ли она принцесса? «Конечно, – смеясь, отвечал он, – кем тебе еще быть, если отец у тебя – король!»

Вспомнив об этом, Таня улыбнулась, вылезла из машины и наконец огляделась.

Они оказались перед зданием модной художественной галереи, в которой Таня уже как-то была. Значит, намечается чья-то выставка.

Таня никогда не спрашивала отца, куда они собираются в очередной раз. Каждый раз это было для нее сюрпризом, небольшим приключением. Отец, принимая ее игру, в свою очередь, никогда не рассказывал ей о своих планах.

Было у них еще одно негласное правило: Таня никогда не называла его отцом. Только по имени. Только «Ник».

Пискнула сигнализация, и отец, приобняв Таню за плечи, повел ее в галерею.

На входе он сунул под нос охраннику пригласительный билет на две персоны и при этом хитро подмигнул Тане. Девочка сразу догадалась, что раз папа не предъявил свое журналистское удостоверение, они находятся здесь на секретном задании…

Но вот мужчина и девочка уже вступили в зал, как-то болезненно-ярко освещенный множеством вделанных в потолок лампочек.