Я застываю на месте, а «мама Вика» резко оборачивается на звук. Она окидывает меня оценивающим взглядом и впопыхах запахивает свой халат, заметив, что я бесстыдно блуждаю своим взглядом по её прелестям под тонкой сорочкой.

– Извините, если напугал. Не спится что-то, – говорю я. – Вам, я смотрю, тоже.

Тётя Вика неоднозначно кивает. Она прижимается к подоконнику, когда я, расправив свои плечи, захожу в кухню, как к себе домой.

– Так иди погуляй. Ночные клубы ещё открыты, – дерзко она отвечает и снова отворачивается к окну. – Ты же уже сделал всё, что тебе нужно. Сейчас как раз самое время уносить ноги.

Ух, какой пылкий нрав. А я-то думал, она как и Ника вся из себя скромница, по гороскопу – тихоня, по восточному календарю – серая мышка. Как же я ошибался.

Но мне кажется или я её чем-то разозлил? Или она в принципе зла на всех мужчин?

– Хорошо, я уйду, но вы понятия не имеете то, что мне нужно.

– Да ладно? И что же? – нахально разводит руками. – Удиви меня, мачо!

Мачо… Что-то новенькое, но мне даже нравится.

– Ну, например, именно в эту самую минуту я не отказался бы от горячего чая.

Признаюсь, с моей стороны, предложить ей попить чайку в её же доме – слишком самонадеянно, но у меня есть целый месяц впереди. Я имею право на ошибку или даже несколько.

К большому удивлению, тётя Вика молча достаёт кружку с верхней полки кухонного гарнитура, споласкивает и наливает туда наваристый чай. Она с грохотом ставит на стол кружку, наполненную до краёв, кладёт чайную ложку и снова разворачивается к окну.

Так дело не пойдёт.

Подхожу немного ближе, и встаю позади неё, подперев собой холодильник. Садиться за стол я не собираюсь. Так мне не удастся увидеть эмоции на её лице. Я намерен прямо сейчас начать сокращать между нами ту пропасть, образовавшуюся ни с того, ни с сего.

– Спасибо! – я любезно протягиваю ей ладонь. – Меня Марк зовут.

Она брезгливо смотрит на мою руку, затем с недоверием в мои глаза, но в итоге всё же протягивает свою ладонь.

– Виктория Андреевна.

– Тётя Вика? – мягко сжимаю её ладонь, не упуская возможности подушечкой большого пальца погладить её бархатистую кожу.

– Никаких тёть! Виктория Андреевна, – её взгляд устремляется за моё плечо на барную стойку. – У меня есть булочки. Будешь?

Я чуть было не подавился, представив себе совсем не те булочки. Мой развращённый мозг не воспринял эту фразу серьёзно и пока у меня перед глазами стоит её попка в сахарной пудре.

– Румяные и с сахарной пудрой? – спрашиваю, облизнувшись.

Давай, тёть Вик, добей меня прямо здесь и сейчас.

– Угу и с вишенкой.

Погодите-ка… это что у меня сейчас на языке? Пьянящий вкус победы у меня на языке! Вот что!

Процесс сдвинулся с мёртвой точки.

Как знал, что не нужно таких девушек брать нахрапом и ходить сразу с козырей. Тут совершенно иная ситуация. Здесь требуется особое отношение даже к мелочам. Для начала мне необходимо быть пай-мальчиком, расположить её к себе и найти точки соприкосновения. Доказать, что я вполне достойная партия для её дочери, а уж потом, когда она проникнется, попробовать пойти на натуральное сближение.

Даю себе неделю на это.

– Да, было бы здорово. А то сейчас…, – сглатываю, когда взгляд падает на её попку, – умру с голоду.

Она мимолётно улыбается мне, взявшись за свои булочки… Те булочки, которые сдобные.

– Тогда садись за стол! На моей кухне не принято есть стоя!

Я не спускаю её из виду всё время, пока она вертится на кухне. Она ставит блюдце с булками на стол, себе берёт кукурузные слайсы, а затем достаёт из холодильника баночку со сгущёнкой. Когда она садится напротив меня и наши взгляды пересекаются, она не отводит свои ярко-синие глаза в сторону, как многие другие девушки. Продолжительно время мы играем в гляделки, пока в конечном счёте она не моргает.