Не понимая, чего вдруг Шефу вздумалось валять дурака, я закусила кончик шариковой ручки.

Он прекрасно, как и все в этом городе, знал кто такой Дима и почему его называют Матрицей. Кан был похож на Киану Ривза и носил длинные, в пол, черные пальто. Братки же были люди простые. Их жизнь, совсем не так давно была так коротка и стремительна, что им некогда было вдаваться в детали. Видя на плакатах с надписью «Матрица» похожего чувака, просто не заморачивались тем, что чувака звали Нео.

Сам он, насколько я знала, не заморачивался вообще, и откликался только на имя-отчество.

– Ему еще повезло, что он кореец, – заключил Шеф, – был бы русским, его бы звали Бригадой.

– Вообще-то, – вставил Тимур, – Кан – не корейская фамилия, а немецкая…

На днях Соня Попова, представила его Диме и Тима легко и привычно внес его в список «близких друзей». Любил он знакомствами козырнуть.

– Ты бы лучше его про скандал с ментовскими субботниками, расспросил! – Шеф махнул на него рукой.

– Это не он был, это Агазар, который «Агава», а Кан, – не сдержалась я.

– …народный целитель. Сгоняет жир с жопы на расстоянии, – перебил меня Чуви.

Он обернулся и руками послал мне энергетически-мощный заряд, словно Кашпировский:

– Сбрось вес!

Я выбросила руку вперед и, хоп-с, попала!

Звонко щелкнув Чуви по лбу, газета подпрыгнула и маленький Йода схватился за лоб.

– Сучка!

– Кстати, Ровинская, а что за хрен вчера в обед тебя на «мерседесе» катал? – никак не мог вспомнить Шеф, а может, издевался по своему кошачьему вдохновению.

– Виталий, он страховую фирму держит.

– Секс – дэ? – глумливо заулыбался Шеф.

– С Виталием?! – оскорбилась я, не вовремя распознав крючок. – Да он коротышка!!!

– Нет, ну не дура ли?! – возмутилась Светка-дизайнер, случайно пробегавшая мимо и притормозившая, спинным мозгом уловив, что планерка готовится привычно перейти в балаган. – К ней мужик на «мерсе» клеится, а она на рост смотрит!

– Дура! – с готовностью согласился Шеф. – Кто там смотрит на рост, когда мужик в «мерсе»? Ну, в крайнем случае, подушечку у Долотова заберем. Подложишь.

Подушечка с гречишной крупой, которая была главной темой позавчера, лежала под задом самого Долотова, предохраняя тот от потения. Почуяв неладное, он заерзал прислушался к разговору.

– Вот еще, – сказал он, покрепче прижимая подушечку к стулу. – Пусть Ровинская сама себе такую же купит…

– …положит себе на лицо и надавит, – вставил Чуви.

Это, внезапно, показалось мне хорошей идеей.

В ресторане, куда Виталий меня привез, мы абсолютно случайно встретились с Каном.

Город был маленьким, и все бывшие бандиты посещали один общепит. «Шанхай» вечером, «Русская кухня» – днем. При виде меня Кан утратил внутренний дзен и уже не мог спокойно жрать свои голубцы. Он проглотил кусок, который жевал и тут же поднялся.

То, как он, бросив деньги, вывалился из зала, заметили сразу все. В особенности Виталий. Он вспомнил, что не доделал какие-то важные дела и отвез меня обратно в контору. Я сразу догадалась, что это конец.

Было слишком горько рассказывать, что меня бросили, даже не поматросив. Но еще горше – из-за того, что Кан себя вел так по-свински. Ему мало, молча, ни за что меня презирать! Ему обязательно, чтобы о его чувствах знали все в городе!

– Чуви, – спросил Шеф. – Что ты на нее опять взъелся? Секс андэ?

Под оглушительный хохот Чуви надулся, раненный внезапным предательством.

– Сын он мне! – ответила я.

Вчера, скучая в ожидании полосы, мы с Тимой решили завести ребенка. Чуви оскалился и показал мне свои маленькие средние пальчики.

– Будешь плохо себя вести, поедешь жить к дедушке, – пригрозила я.