За два десятка лет дома и здания, будто виноградная лоза, от севера до юга оплели весь этот остров. И если в то время пройтись вечером от бара Йорика до моста, то можно заметить по домам и улицам, как он рос. Сейчас же город умирал в обратном порядке, словно ничего и не было. Хворь в разы ускорила этот процесс. Так же, как неизлечимая болезнь порой убивает человека за несколько дней, так же и проблема со сном губила город. От моста до центра виноградная лоза уже засохла.

После обеда дождь стих и перестал стучать по кровле и стеклам, лишь только мелкие следы на лужах намекали на то, что он моросит. Тучи все еще нависали над городом, создавая ощутимое давление. Казалось, будто расстояние между небом и землей сокращалось, а безветренная погода способствовала тому, что скапливались испарения, поднимая с земли все смытые запахи.

Покинув комнату Оливии, Август решил воспользоваться моментом, чтобы изучить территорию особняка и подышать свежим воздухом. В особняке было не продохнуть. Запах сырости и пыли вперемешку с ароматами цветов и лекарствами создавал такой парфюм, от которого закладывало мысли. Прежде чем отправиться на прогулку, Август поручил мисс Уолш вывести Оливию на свежий воздух, и пока ее не будет, проветрить комнату и заменить постельное белье. Между делом Август заглянул в кабинет мистера Брукса, и когда там никого не застал, отправился на задний двор. Выйдя на террасу, Август понял, насколько заблуждался: дождь не подарил этому дню свежести, наоборот, сделал воздух более тяжелым. Все же в доме ситуация была хуже и пока возвращаться туда не было никакого желания.

Для того чтобы добраться до берега, необходимо было проделать приличный путь вниз по белым ступеням. Холм был не настолько крут, однако ступени решили все же сделать для удобства пожилых родителей Саманты, которые любили проводить последние дни на берегу. Там же для них была построена небольшая терраса с обеденной зоной. Туда же интуитивно направился Август. Ступени были широкие, из-за чего на каждой приходилось делать несколько шагов, и вот когда Август был уже на десятой (или девятой, считать он их начал не сразу, поэтому уверен точно не был), его окликнул Норман Брукс.

– Мистер Морган, будьте любезны, дайте минутку, я составлю вам компанию!

– Я вас жду, – Август прислонился к перилам и достал часы, время близилось к четырем.

Норман достаточно быстро наверстал это расстояние, ловко перескакивая с одной ступени на другу, выглядя комично со стороны, особенно с учетом его возраста и статуса. Будто бы прыгал вовсе не он, а какой-то юноша, спеша, например, на встречу со своей избранницей. Август, не скрывая любопытства, наблюдал за ним.

– Я делал так раньше, когда был моложе, – сперва выдохнув, ответил Норман на возникший в голове Августа вопрос, – так было проще и быстрее, чем топтаться на каждой ступени по несколько раз.

– Следующий раз попробую так же.

– Главное – не подверните лодыжку, – Август и Норман продолжили спуск, однако уже спокойным шагом. – Я видел Оливию…

Август посмотрел на Нормана и заметил, что тот выглядел довольно уставшим, но в глазах горел огонь.

– Мистер Морган, я не знаю, что именно вы сделали, но спасибо…

– Не стоит, лечение еще не окончено.

– Мне удалось поговорить с моим ребенком, мне кажется, я забыл, насколько звонкий у нее голосок…

– Мистер Брукс, я рад за вас и вашу дочь, но, пожалуйста, давайте не будем пока делать никаких выводов, – Август остановился и нервно потер подбородок. – Я стараюсь спасти вашу дочь.

– Вы, я полагаю, этого не знаете, но если бы вы сегодня ночью не справились, то я бы пригласил Баро, – словно стыдясь за недоверие к доктору, Норман отвел взгляд и смотрел на спокойное море.