Я ведь и правда верил их семейке. А история довольно банальная: я начал зарабатывать, но не столько, чтобы сразу купить квартиру. У тещи же, как раз, умерла мать, и оставила ей на троих с сестрами двушку. Подумав, я решил, что родня пойдет навстречу и согласится продать ее мне в рассрочку. Денег в стране ни у кого не было, купили бы ее не скоро, а жить на что-то надо было. За полгода, крутясь, как белка в колесе, я выплатил доли тещиным сестрам. Да, не всегда деньгами. Техникой, мебелью, машинами, шмотками… Что получалось урвать – тем и платил, но это были не «копейки», поэтому Ларкины тетки без претензий переписали свои доли.  Казалось бы, можно выдохнуть. Уж с тещей -то проблем не возникнет. Все-таки, как- никак, родная дочь и внучка будут жить, но не тут-то было. Эта сука, впервые почувствовав запах денег, начала мутить воду и требовать каждый раз еще, и еще. Я бы послал ее на хер. В конце концов, никому бы она свою долю не втюхала, но именно в это время началась вся эта песня с приватизацией предприятий, и надо было рвать когти, покупать акции. Я чувствовал, что дело выгорит и должен был срочно продать квартиру. Очень удачно нашелся покупатель, но эта тварь, решив содрать с меня побольше денег, просто встала в позу – не продам и все тут. Сколько я потратил нервов, денег, времени – не описать. И после этого Ларка будет говорить, что я должен ее семейке? Похоже, мне в свое время не с лестницы надо было ее мамашу с папашей спустить, а пристрелить к чертям собачьим, может, тогда бы, наконец, до нее что-то дошло, и она не кривила бы передо мной лицо, язвя:

– Ой, боже ты мой, как же ты себя любишь, Долгов! Как же ты себя жалеешь! А ничего, что тогда инфляция за инфляцией была? Поэтому мама и назначала каждый раз новую сумму …

– Да неужели?! – иронизирую, заводясь с еще большей силой. – А ничего, что ты – ее дочь? Ты вообще представляешь, чтобы мы с тобой у Ольки какие-то деньги требовали и не за квартиру даже, а за сраный клочок, который нам в принципе не нужен?

– Не надо сравнивать наше положение с положением моих родителей! Они не обязаны были нам что-то дарить.

– А их никто и не просил. Я лишь хотел, чтобы мне продали эту чертову квартиру по рыночной цене. Но вместо этого твои суки-родители ободрали меня, как липку.

– Да потому что ты шлялся, как скотина! – взрывается Ларка. – Мама смотреть не могла, как я днями и ночами мечусь с ребенком, не зная, где ты, с кем и что вообще происходит: не убили ли тебя, не посадили…

– Ах, вот оно что?! – хохочу в голос, хотя самого трясет от бешенства. – Так с этого и надо было начинать!

– Что у вас тут происходит? Вы чего орете? – вклинивается Зойка, но я, не обращая внимания, продолжаю:

– А ты, значит, вспомнила мамашин успех и решила тоже так отыграться, да? Только вот перед тобой уже не двадцатилетний мальчик, ты учти…

– Так, я не поняла, что это значит? –  возмущенно вскрикивает теща, действуя на меня, как красная тряпка. Оборачиваюсь к застывшей толпе родственников, смотрю на их раскормленные за мой счет, наглые рожи и просто зверею.

– Это значит, что вы мне все осточертели, мрази! Собирайтесь, и валите на хер из моего дома! – ору не своим голосом, едва сдерживаясь, чтобы не дать каждому пинка под зад. – И ты тоже, – ткнув пальцем в Ларку, – собирай свои монатки и у*бывай вместе с ними. Будешь ты мне здесь еще условия ставить!

– И буду! И даже не сомневайся, акции твои продам Назарчукам! Ты мне за все ответишь, свинья! – орет она в ответ. Я же, сам не понимаю, как кидаюсь к ней. Она визжит, меня кто-то перехватывает, но я настолько не в себе от ярости, что уже не соображаю, что творю.