— Извините, мне пора. — Адель толкнула коляску вперед и торопливо сошла с ней по пандусу, скрывшись на детской площадке через дорогу.

Соседка проводила ее хмурым взглядом и вошла в подъезд. Дверь медленно закрылась, замок щелкнул, заблокировался. Она поднялась на лифте к себе на шестой этаж и вошла в квартиру.

— Чего так долго-то? — буркнул из комнаты недовольный мужской голос.

— Да я это, на работе задержалась, — махнула рукой Елена Петровна, снимая ботинки.

— М-м… — промычал голос.

Итак, судья назначает пенальти!

— Опять футбол смотришь, Сеня?

— Да ну их, — раздраженно бросил Семён Иваныч и от злости выключил телевизор, швырнув пульт на кресло — тот отскочил, словно на батуте, и забился в угол. — Дебилы! Три мяча уже пропустили. Сейчас и четвертый в ворота прилетит, сто процентов. Даже смотреть не хочу.

После душа Елена Петровна надела застиранный толстый халат и прошла на кухню, где Семён Иваныч сидел с газетой в руках под самопальную безалкогольную настоечку.

— Чего пишут? — спросила она.

— Да ерунду всякую, — пробурчал он, сложил газету пополам и опрокинул стопку.

— Слушай… — Елена Петровна пыталась подобрать слова. — Соседка наша, этажом выше которая…

— Че?

— Ты когда-нибудь видел ее мужа?

— Оно мне надо?

— Тебе ничего не надо.

— Зато тебе свой нос везде сунуть требуется, — с пол-оборота завелся Семён Иваныч.

— Ну ладно ворчать уже, ладно. — Она погладила его по седому затылку — и Семён Иваныч сразу же остыл. — Просто это… она год назад мальчика родила…

— И?

— Теперь у нее девочка…

— И?

— И пузо.

— И?

— Что ты все «и» да «и»?

– А тебе чего? Пусть плодятся – их проблемы. Слышала, как она кричала на весь дом от удовольствия? – Семён Иваныч ущипнул жену за бедро, та хихикнула, кокетливо сбросив его руку.

— Кричать-то кричала, да только он не кричал.

— Кто?

— Муж.

— Чей? — Семён Иваныч плеснул себе повторно ароматной смородиновой жидкости и опрокинул еще одну терпкую стопку.

— Ну не мой же, Сеня!

— Откуда знаешь, что не твой? — он лукаво хохотнул.

Елена Петровна с обиженным видом толкнула мужа в плечо.

— Может, она притворялась вообще.

— А чего ты, собственно, до этой соседки докопалась?

— Я ни разу не встречала ее мужа и не слышала, чтобы их дети шумели или плакали…

— И че?

— И то, Сеня! Судя по тому, что я наблюдаю, — она рожает беспрерывно. Это во-первых. Во-вторых, я никогда не видела живьем ни ее мальчика, ни ее девочку.

— Так они же маленькие еще. Она их, наверное, в коляске выгуливает.

— Выгуливает. Но они должны хотя бы там сопеть, шевелиться… плакать, в конце концов. Да и год если пацану, пора бы ему уже топать по потолку…

— Хм. — Семён Иваныч встал, убрал со стола графин с настойкой и спрятал его в шкаф. — Не знаю, что сказать.

— Вот и я не знаю.

— Ты бы поменьше наблюдала — поспокойнее бы жилось.

— Эт ты про футбол свой скажи.

— Футбол — песня отдельная, неприкасаемая, хоть и нервов на него не хватает.

Елена Петровна вернулась с мужем в комнату и прилегла на диван, а он уселся в кресло с пультом в руке.

***

Ночь настала как-то очень быстро. Она отключилась прямо в халате. Семён Иваныч спал под одеялом в супружеской постели, а Елена Петровна так крепко заснула на диване, свернувшись калачиком, что он не решился ее будить, заботливо накрыв пледом.

Наверху раздались громкие шаги. Топот усилился. Казалось, по квартире этажом выше ходили несколько человек. Через потолок даже пробивались невнятные слова: мужские и женские вперемешку.

Елена Петровна тут же проснулась, поднялась с дивана и замерла прислушиваясь. Прохладный ветер дул через открытую форточку, принося в комнату запах прошедшего накануне дождя. Голоса стали шумными, а потом донесся стук захлопнувшейся входной двери, после чего шаги переместились на лестничную клетку.