Философы Средневековья, обсуждая вопрос о соотношении веры и знания и доказывая, что вера выше знания, уже в самой формулировки вопроса явно противопоставляли их друг другу. Согласно Ф. Аквинскому, знание возникает на основе чувственного познания вещей, вера же – результат божественного откровения. О противопоставлении веры и знания неоднократно писал И. Кант: вера – это признание истинности суждения, имеющее достаточное основание с субъективной стороны, но объективно недостаточное, знание же – и субъективно, и объективно достаточно обоснованное54. Говоря языком веры, отмечает Кант, приходится покинуть язык знания55. Так, нельзя говорить о знании того, что бог и загробная жизнь существует56.

Теологи, отрывая веру от знания, выводят ее содержание из внешнего для знания источника – божественного откровения, что позволяет трактовать веру как нечто самостоятельное по отношению к знанию и даже превосходящее его по значению. Они говорят об истинах религиозного сознания, об истинах религиозной веры. Но понятие истины неправомерно относить в область этой веры. Известно, что истина – это соответствие наших представлений объективному предмету. Религиозные представления, согласно материалистической философии и научному знанию, являются продуктом фантазии и не соответствуют никакому объективно существующему предмету.

Религия в вопросах божественного мироустройства не может обойти вниманием реальный мир, а возрастающий авторитет науки побуждает религиозных деятелей к диалогу с ней. Идея синтеза науки и религии получила развитие в неотомизме – наиболее авторитетном направлении современной религиозной западноевропейской философии. Эта философия восходит в своих основах к учению Фомы (Томазо) Аквинского, который приспосабливая философию Аристотеля к нуждам религиозной схоластики, сумел избежать крайностей иррационалистического отрицания научного знания в пользу веры и рационалистического противопоставления разума, и веры. Человеческое знание, с его точки зрения, подчинено знанию «божественному» – не противоразумному, а сверхразумному. Христианская теология, писал Фома, проистекает из света веры, философия же из естественного света разума. Философские истины не могут противоречить истинам веры. Конечно, они не достаточны, но они допускают общие аналогии, а некоторые из них даже предвосхищают истины веры, ибо природа – предвестие благодати. Таким образом, вера и знание не исключают друг друга, а дополняют, как два данных нам богом источника истины. Но если в знании человек приходит к истине необходимо, в силу убедительности доказательства или свидетельства чувств, то в вере он приходит к истине свободно; поэтому вера – большая заслуга, чем знание.

Говоря о гармонии между верой и разумом, Аквинский подчеркивал приоритет веры. Современные схоласты не решаются открыто подчинять разум вере, подчеркивая их самостоятельность. Как самостоятельный источник познания разум безотносителен к откровению, но он не в состоянии дойти до сущности его «истин». Он самостоятелен, но его законы не должны обладать универсальным знанием, иначе могут быть поставлены под сомнение догмы теологии. Вера не должна препятствовать развитию разума, а разум не должен мешать вере.

В учении о сотворении души человека богом неотомизм пытается соединить в природе человека естественное со сверхъестественным и отгородиться как от материализма, так и от пантеистических последствий идеализма. Христианская антропология не может принять учение о предсуществовании человеческих душ, но не может согласиться и с учением «традуционизма» о том, что душа, так же, как и тело, воспринимается каждым человеком от родителей. Традуционизм объяснял наследование «первородного греха», но противоречил учению о бессмертии души, ее сверхприродной сущности. Церковь осудила также идею переселения душ, которая противоречила христианскому учению об однократности осуждения или спасения в земной жизни. Как подчеркивает К.И.Николаев: «… ортодоксальная христианская антропология и в учении об онтогенезе человека встала на позиции креационизма, утверждая, что Бог творит каждую отдельную человеческую душу»