– Да я так, прикалываюсь. Короче, дело было так…

Он вкратце рассказал про их знакомство, фотографии и прочее, забыв при этом упомянуть чувства (неизвестные ему до этого), которые он тогда испытал. Поршнев слушал Даню с любопытством, постоянно что-нибудь у него уточняя. После окончания рассказа он сразу сказал другу:

– Ты на неё запал.

– Что? – возмутился Даня. – Я? На повариху? Красивую девчонку среди кучи мужиков? Да никогда. Она по-любому мутная какая-то. Может, она просто не показала ещё свою настоящую сущность.

– Ой, да иди это вон Володе Козлову расскажи, меня ты не обманешь, я же вижу. Ну это и неудивительно. Вот только не пойму, почему она так себя вела с тобой. Я наблюдаю за ней и слушаю разговоры экипажа между собой. Все как один говорят, что она какая-то странная, нелюдимая. Даже поварихи старые, и те не очень с ней общаются. Судя по тому, что они говорят, разговоры у них с ней только по работе.

– А ты что, общался с поварихами? – с улыбкой спросил Данила, слишком хорошо он его знал.

– Да. А что? Там Оля нормальная тётка.

– Это та, что помоложе?

– Нет, это та, что вечно с перегаром ходит. – Он засмеялся, и Даня поддержал его в этом.

– Я так понимаю, что ты единственный на корабле человек, к которому единственная на всём Черноморском флоте красивая и молодая девушка-повариха сама подошла познакомиться. – Денис это не спросил, скорее сделал такой вывод.

– Нет. Она подошла не познакомиться, а попросила её сфотографировать.

– Но-о-о-о-о-о… Подошла именно к тебе. И в конечном счёте вы познакомились.

– Ну, так-то да.

Денис наигранно вздохнул.

– Что за несправедливость? Это я должен был там стоять по тревоге. Я бы уже давно с ней тогда замутил. Вот бы четыре месяца нормально прошли.

Данила серьёзно посмотрел на друга. В нём боролись два человека: один воспринимал всё как прикольные истории, а другой был не на шутку обеспокоен. И беспокоится на самом деле есть о чём. Её поведение было очень странным в ту ночь. Она была так непохожа на ту очаровательную скромную девушку, которая с очевидной неловкостью обратилась к нему с просьбой сфотографировать её. Видимо, Поршнев разглядел его серьёзный вид и тоже перестал улыбаться. Серьёзно глядя на Данилу, он сказал:

– Да, это действительно как-то странно. Почему она ночью накинулась на тебя, зачем искупалась в одежде? Что на неё нашло? После этого ты к ней не подходил?

– Нет. Ты же знаешь, я с незнакомыми девушками не очень. Так, один раз с ней поздоровался, но она мне ничего не ответила.

– Не очень? Что-то я в клубах за тобой этого «не очень» не замечал!

– То было в клубах. Там атмосфера другая… Да и девушки тоже.

– Девушки везде одинаковые. К ним просто подход правильный нужный. Но речь не об этом. Даня, а тебе не приходило в голову, что, может, её здесь мужики достают. Старые вряд ли, но молодых ведь тоже хватает. Может, в ту ночь алкаш какой до неё докопался?

Кравцов задумался. Он тоже об этом размышлял, но всё-таки решил пока исключить эту версию.

– Да вряд ли. Я думаю, она уже пожаловалась бы кому-нибудь. Например, капитану. Или тёткам своим хотя бы.

– Ай, да ладно! Ты что, баб не знаешь? Они сегодня улыбаются друг другу, а завтра с радостью свечку подержат, пока их подругу насиловать будут. Причём сделают это с таким сочувствующим видом…

– Может, ты и прав, – задумчиво проговорил Даня. – Да ещё этот говнюк с красными глазами не даёт мне покоя. Тоже откуда-то нарисовался в ту ночь, и ведь всё произошло в одно и то же время.

– Да, этот говнюк, как ты говоришь, и правда тот ещё тип. Он из мотористов, как ни увижу его, вечно глаза красные и разит от него так, словно говном пропитался.