– Я только слетаю один разок, – доверительно шептала она, поворачиваясь к Апполею, её руки обвились вокруг шеи и губы коснулись губ царя Белого города.

Ева проснулась, она вскочила с кровати и забегала по маленькой каюте. Барс поднял голову, наблюдая за девушкой.

– Что это? Я думала о любимом, но почему – то поцеловала Апполея. Ей хотелось вернуться, попросить прощения, но, как и куда? Так ничего и не решив, она выскочила из каюты и побежала в спортзал, там она долго под музыку приводила себя в душевное равновесие. Собачка лежала под дверью, прикрыв глаза.

– Ева, – обратилась она к себе, – ты забыла, что сказал Апполей насчет Николая? Она остановилась как вкопанная, Николай вел себя очень странно. Он что – то давал животным, нужно сбегать в лабораторию и посмотреть. Ева быстро вытерла пот сухим полотенцем, переоделась и пошла в лабораторию. Как странно она себя чувствовала: ей одновременно хотелось и не хотелось идти в лабораторию. Барс бежал впереди, будто пытаясь её от кого – то защитить.

– У меня раздвоение личности, – подумала Ева, – это симптом душевной болезни.

– Не выдумывай, ничего у тебя нет, то есть все пройдет, как только ты испытаешь сильное душевное волнение.

– Спасибо, Апполей.

Девушка зашла в лабораторию, светились не только мышки, но и кролики и попугайчики, и другая мелкая живность.

– Барс, ты смотри, что творится, все светятся, только ты не светишься. Почему? Собачка, словно поняла вопрос, завиляла хвостиком.

– Ты, что это сама с собой разговариваешь? – спросил Николай, вваливаясь в лабораторию. Ева испугалась и отбежала к столу, она схватила рукой коробочку от корма и бросила её в Николая. Парень поймал коробочку и бросил её обратно.

– Что с тобой, на тебе лица нет, – спросил он участливо. Барсик подпрыгнул и схватил Николая за руку.

– Не подходи, а то я за себя не ручаюсь.

– Да, что с вами? – Николай от неожиданного нападения Барса совсем растерялся, однако схватил собачонку за шкирку и вырвал руку из пасти. Собачка свирепо снова кинулась на парня, но Ева крикнула: «фу», на пол стекала кровь. Вид крови несколько привел девушку в себя.

– Надо ему сказать, а то он ведет себя странно, будто ничего не знает, – при этом Ева быстро наложила жгут на руку, обработала рану и сделала перевязку.

– Хорошо, я тебе скажу.

– Во, во, сначала надо было сказать, а потом уж бросаться на невинного …программиста, – с юмором ответил Николай.

– Скажи, два часа назад, ты был в лаборатории?

– Нет, я переставлял программное обеспечение на станцию слежения «Метеор», которую и запустил минут двадцать назад, скучно стало.

– Я тебе не верю, кто может подтвердить?

– Галя и Сергей, мы были вместе, они мне помогали. Да, что случилось, быстро рассказывай, а то такое недоверие, – спросил Николай, не кривляясь и не гримасничая, впервые за все время полета.

– Помнишь мы были в каюте наблюдений?

– Помню, но я ушел к себе. Давай дальше.

– Мы с Барсом пришли в лабораторию, дверь была открыта, а между клетками ходил ты и подкидывал в клетки какие – то шарики, потом наставил на меня указательный палец правой руки и выстрелил.

– Что за бред? Во – первых, я не умею раздваиваться, во – вторых, я не умею стрелять пальцем, а в – третьих, я никогда в тебя не выстрелю, так как я тебя люблю. Вывод: это был не я.

Ева вновь почувствовала раздвоение: одна Ева верила Николаю, почти целый месяц они были все вместе и хорошо знали друг друга. Вторая Ева не верила ни одному слову, так как перед глазами стоял злобный Николай, вытянутый стреляющий палец и страх перед ненавистью.

– Барс, ты как думаешь, где Николай настоящий: сейчас или тогда? Собачка подошла к Николаю, понюхала, виновато опустила голову и улеглась на ноги.