Телефон, как обычно, зазвонил внезапно, словно приходя на помощь и вытаскивая из темных мыслей.

— Нина Евгеньевна, — испуганно затараторила Катя — одна из местных воспитательниц, — тут Эйрих плохо.

«Плохо» оказалось приступом рвоты, повышенной температурой и вздутым животом.

— Похоже на отравление, — заключила я, завершив первичный осмотр, — что она ела?

— Ещё ничего, они опоздали на завтрак, я предлагала принести что-нибудь поесть, но Доминика отказалась.

Юная Доминика выглядела испуганной. Я коснулась её лба в успокаивающем жесте — тот оказался влажным.

— Ты кушала что-нибудь дома?

— Да, — кивнула девочка, — немного…

— А что?

— Фрукты… маме на работе подарили целую корзину.

— А какие там фрукты были, не знаешь?

Ребёнок отрицательно замотал головой

— Они были на кусочки порезаны… ну там манго, фейхоа и что-то ещё.

— Ох уж эти фрукты, которые трогал неизвестно кто, — вздохнула я после того, как у Доминики начался очередной приступ рвоты. Я придерживала её голову над лотком и следила за тем, чтобы она не подавилась рвотной массой. — Родителям дозвонились? — обратилась к Кате.

— Да, но только в ближайшие пару часов никто из них не сможет приехать. Сказали, чтобы вы делали всё, что считаете нужным, они вам доверяют.

— Кабздец, — заключила я и решила, — давайте скорую вызывать.

У садика был заключён договор на медицинское обслуживание с частным медицинским центром, поэтому за нами приехали быстро. На ходу отчитавшись о ситуации Надежде Семёновне, уехала вместе с Доминикой. В больнице провела около пяти часов, за это время моя подопечная успела пережить промывание желудка и капельницу, а я — исчерпать имевшиеся в арсенале слова поддержки.

После всех медицинских процедур Доминка смахивала на сдувшийся воздушный шарик, но выворачивать на изнанку её перестало. Теперь требовалось только дождаться появления её родителей, что те и сделали спустя несколько часов. Особых благодарностей я не получила. Не то чтобы ждала, но вдруг осознала для себя, что для определённой категории людей я находилась на уровне обслуги. Это заметно отличалось от отношения в областной — там я в первую очередь была врачом, а здесь так… работник детского сада, пусть и элитного.

Сдав девочку на руки родителям, я вышла на улицу и отзвонилась Надежде Семёновне, что все живы.

— Слава богу, — порадовалась она, — вы, наверное, устали, но, Нин, заедьте обратно в сад, мы с вами важное дело на сегодня не закрыли.

Возвращалась на такси на такси, которое словно специально собрало все пробки. Рабочий день подошёл к концу, но хозяйка нашего садика стойко дожидалась меня в своём кабинете.

— Присаживайтесь, — кивнула она на стул перед её столом. Ей было хорошо за пятьдесят, но об этом вряд ли кто-то догадывался с первого взгляда — фигура, стиль, стать… Нет, она не молодилась, но определённо умела стареть красиво. — Прошу прощения, что задерживаю в нерабочее время, но вопрос действительно серьёзный.

Я понимающе кивнула головой, мысленно подобравшись. Не знаю, к чему именно готовилась, но вопрос меня удивил:

— Вы что-нибудь знаете о тетраде Фалло?

— Э-э-э… да, конечно. Я не кардиолог, но основы знаю. Врожденный порок сердца, состоящий из четырех компонентов: смещение аорты, инфундибулярный стеноз…

— Да-да, — перебила меня собеседница, — я не сомневаюсь в вашей компетентности. Думаю, иначе бы Ольга не взяла вас — она обычно щепетильна в выборе сотрудников. Так вот, я сегодня приняла мальчика с данным диагнозом в наш Центр. Как вы и сами догадываетесь, заболевание очень серьёзное и его родители сильно обеспокоены тем, как он будет посещать наше заведение.