Пока пробиралась в промзону через все утренние заторы, неожиданно открыла для себя непостижимый факт: я соскучилась по Илье. Это было подобно грому средь ясного неба, ибо мне уже начинало казаться, что я разучилась чувствовать хоть что-либо, помимо своей всеохватывающей скорби.

Поэтому на наш завод приехала заметно взволнованная.

***

Только очутившись на проходной, осознала, насколько за последний год выпала из Нечаевских дел. Судя по изменениям, случившимся с близлежащей территорией, с его (или нашим?) бизнесом всё было более чем хорошо.

Я так впечатлилась, что даже поделилась своим открытием с контролёршей:

— Ого, как у вас тут всё изменилось!

— Растём, — с гордостью сообщила мне женщина так, словно это была её личная заслуга. После чего в чисто бабской манере пожаловалась: — Ещё только сотовую связь бы наладили!

Я натянуто улыбнулась.

— Передам Илье Николаевичу.

Пока шла по территории, всё время крутила головой, испытывая невероятную гордость за Илюху, сумевшего создать из когда-то заброшенных бараков с чуть ли не кустарным производством одно из самых быстро развивающихся производств нашей области.

В какой-то момент даже стыдно стало, что я настолько ушла в себя, перестав интересоваться его достижениями, а ведь для него это всё было крайне важно.

В цех я заходить не стала, здраво рассудив, что лучше будет, если я попрошу мужа самого мне всё показать. Да и Илья, когда посторонние совали нос на его территорию, начинал ругаться, мотивируя это вопросами безопасности. Поэтому, обогнув обновлённое кирпичное здание, прямой наводкой отправилась к административному корпусу.

Здесь располагалась приёмная мужа, кабинет его зама, бухгалтерия, отдел кадров и прочая административная братия. Илюха давно собирался открыть городской офис и перевести всех туда, оставив здесь лишь производство, ибо особо между городом и двумя заводами не наездишься.

Посильнее сжала кулаки и переступила порог здания, мысленно готовясь ко всему. Для меня каждый выход в люди напоминал больше битву, в которой мне предстояло доказать всякому, что я в порядке, будучи в абсолютном раздрае.

Но на этот раз мне повезло, и пока я шла по местным коридорам, все были заняты своими делами и не высовывались из кабинетов, поэтому мой приход по итогу оказался практически незамеченным. Лишь грузная главбух Татьяна Алексеевна, начинавшая с Ильёй с самых низов, ободряюще кивнула мне через дверной проем из-за своего стола.

— Нин, шли всех на хрен!

Это был её универсальный совет, который она вставляла во все ситуации. Особо уместным он в своё время казался в следующем диалоге:

— Татьяна Алексеевна, там налоговая от нас чего-то хочет, всё никак не пойму, чего именно.

— Илюха, а не послать ли тебе их на…

Конечно же, никто никого никуда не слал, однако пары седых волос Нечаеву это стоило.

Я невольно улыбнулась, но заходить не стала и, понимая, что неудобных разговоров всё равно не избежать, повернулась в сторону приёмной.

Первой, кого я увидела, была Карина, что-то разглядывающая на экране компьютера. Выглядела девушка откровенно паршиво — замученной и бледной, и меня невольно кольнуло чувство вины: оказывается, проблемы в этом мире были не только у меня.

— Карина, здравствуйте, — как можно более жизнерадостно поприветствовала я помощницу (считайте что секретаря) мужа.

Павлова отреагировала странно, буквально подскочив на ноги с круглыми от ужаса глазами. Хоть за сердце не схватилась, и на том спасибо.

— Ой… Нина Евгеньева… напугали, — говорила она запинаясь и как-то тревожно. Я же эгоистично всё списала на то, что она просто не знает, что сказать мне. За эти месяцы я привыкла к тому, что люди рядом со мной испытывали исключительно неловкость и сочувствие. Поэтому решила взять происходящее в свои руки, кивнув в сторону Илюхиного кабинета: