Во второй половине дня над островом разразилась гроза – предвестник сезонного муссона. Отмытая и напитанная влагой округа быстро превратилась в цветущий парадиз с яркими красками, запахами и звуками, издаваемыми насекомыми и пернатыми аборигенами Каменного острова.

К прибытию в бунгало гостевого каравана всё было готово.

И я, вымытый, выбритый и подстриженный, с неброским маникюром и педикюром, в означенное Мартой время встречал антиграв Зонгов, под завязку набитый пассажирами.

Натин антиграв – весьма полезная вещь. Это мощная антигравитационная платформа-пятитонник, на которой можно разместить удобные пассажирские кресла персон на десять-пятнадцать. Или оборудовать жилой блок для кратковременного проживания, если, например, неспешно путешествуешь по планете, и малыми детками не обременён. Зонги планировали подобную переделку. Но к Нати откуда-то «прилетела» идея зарабатывать на пятитоннике деньги. И он оборудовал на кузове салон-улитку для перевозки экскаваторщиков и водителей рудовозов из посёлка в карьеры. Цена проезда дешевле, чем на рейсовом аэробусе. И вместимость – полтора десятка пассажиров. Да и доставка – от дома к рабочему месту и обратно – быстрее. Бизнес Нати понравился рабочему классу. А бизнесмену грели душу галактические чеки, заработанные честным трудом. Слава Богу, налоговая инспекция до Зонгов ещё не добралась.

Антиграв приземлился на автопилоте – нежно и тихо. Нати, будь он у руля, оставил бы на взлелеянной мной поляне неизгладимый след в виде глубокой борозды. Но, обошлось.

На газонный коврик перед входом в бунгало мигом вылетел черномазый Сашенька и повис у меня на шее. И прилип к моей гладко выбритой щеке пухлыми губками. Худенький, похожий лицом на Хлою и Марту. Очень активный и весьма разговорчивый парень. Он сразу принялся трещать о своих впечатлениях, привезённых от Зонгов.

Красавица Хлоя, напомнившая мне Марту тридцатилетней давности, вышла следом и скромно чмокнула меня в другую щёку. Марта же, не церемонясь, обхватила меня и Сашку длинными руками, и мы немного так постояли, изображая встречу родных век спустя после последнего расставания. Нати ткнул меня кулаком в печень, так, слегка, и разрушил наш живой памятник. И позвал встречать незнакомых мне гостей.

Радмила взошла на голубой небосклон Аргентины как вчерашняя Урания на вечерний звёздный. Белокурая, синеокая, стройная, с серьёзным выражением лица. Уже не юная, но Наяда! Неторопливая, как будто уставшая от работы, а может быть и от жизни.

Нати протянул ей руку и помог покинуть пассажирскую улитку. Юная Веста, как почка дерева, прилипла к маме. И тоже очень серьёзная – с печатью внутренней закрытости.

– Радмила, – представилась гостья.

– Иван.

– А это моя дочь Веста.

– Приятно познакомиться. Меня звать дедушка Ваня.

Похожая на маму большеглазая Веста кинула взгляд на меня, и я увидел, как она медленно уходит в глубину своего юного тельца. Как улитка втягивается под раковину. Нет, это не испуг, а внезапно проявившаяся отречённость от окружающего пространства и от человека, назвавшегося дедушкой Ваней. Что-то с девочкой не так. И это не нормально. Это проблема, которую нужно решать с помощью психологов и психиатров. Это – болезнь, с которой борется Радмила Драгович.

Мила поймала мой молчаливый вопрос и кивнула, выплеснув на меня голубую печаль.

– Доктор Серж Седов посоветовал мне обратиться к вам…

– Мой сын – мудрый парень.

– К сожалению и он бессилен. А на вас он указал, как на последний шанс.

– Последний шанс? Надеюсь, что это не шутка?

– И я – очень надеюсь…

Марта, Мила и Хлоя с детишками начали хозяйничать в доме, а Нати принялся руководить мной.