Не знаю, как вы, но я ещё никогда не видел тень от церковного креста с куполами. Или просто не обращал внимания? А тут – чётко, контрастно, само бросилось в глаза.

Тяжело вздыхаю – опять мистика, снова знак. Знать бы ещё для чего. Кто бы научил, как трактовать подобные явления.

Пожимаю плечами. Поднимаю взгляд. Маленькая бревенчатая церквушка с покрытым оцинкованным железом куполом и ослепительно сияющим в лучах солнца крестом.

Непредсказуемая мысль тут же сместилась к иконке Николая Чудотворца лежащей у меня в рюкзаке. Может зайти?

Подхожу к гостеприимно распахнутой калитке. Рядом плакат с изображением лика Серафима Саровского и надпись: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен и тогда тысячи душ спасутся около тебя». Захожу.

Из церкви выходят прихожане, крестятся. Видимо только что закончилась служба.

Войти в храм не решаюсь, словно стесняюсь. Вроде что такого? Но ноги не идут, словно вросли в землю. Люди проходят мимо меня, удивлённо озираются, но ни слова поперёк. Стоит себе и стоит, значит ему так надо.

Последним из церкви вышел батюшка. Уже немолодой, но ещё далеко нестарый, с приметными рыжими волосами и бородой. Подходит ближе, смотрю в глаза. В них тоска и надежда, словно давно уже ждёт чего-то и не может дождаться.

Что меня толкнуло подойти к нему, я до сих пор не знаю. Но, поди ж ты, случилось.

– Святой отец, можно вас на минуточку? – я понятия не имею, как нужно обращаться к церковным служащим, сказал первое, что пришло на ум.

Батюшка, не останавливаясь, прошёл мимо, бросив на ходу:

– Извини, сын мой, тороплюсь.

И вышел за калитку.

Нет, так нет. Всё понимаю. Мало ли у человека дел неотложных?

Выхожу следом, иду вдоль забора. Мучаюсь вопросами. Зачем вышел на вокзале? Зачем пришёл к церкви? О чём хотел поговорить со священником? Зачем я в этом городе? Не знаю ответов. Иногда складывается впечатление, что кто-то ведёт меня по жизни. Вот только для чего?

– Молодой человек, папироской не угостите? – притормозил около меня бодрый старичок, толкающий за пластмассовую ручку перед собой детский велосипед с гордо восседающим на нём внуком. – Свои дома оставил, не возвращаться же?

– Да, примета плохая, – согласился я, вынимая из кармана пачку.

– Благодарю, – мужчина заспешил дальше.

Я обернулся на церковь. Не давала она мне покоя. Не на месте душа. Тянет.

Вернуться? А как же примета? Я решительно развернулся. Пора бороться с замшелыми стереотипами и бабушкиными сказками.

Иду не спеша, хотя нестерпимо хочется прибавить шаг. Словно опять кто-то толкает в спину. Не знаю кто, но я борюсь. С ним, с собой, неважно.

Подхожу к калитке. Во дворе пусто. И зачем я вернулся? Однако полегчало, посветлело на душе – значит, всё правильно сделал.

– Молодой человек, вы хотели поговорить со мной?! – неожиданно раздаётся за спиной чуть хрипловатый, но приятный мужской голос.

– Хотел, – откликаюсь я и поворачиваюсь, уже зная кого увижу. – Вы вроде спешили?

– Так и есть, – важно начал святой отец, но отчего-то смутившись, закончил уже по-простому: – Хотел на машине с прихожанами до дома доехать. Теперь придётся пешочком.

Мне стало неудобно. Я и сам толком не представлял, зачем его окликнул. Но не признаваться же в этом? Язык не повернётся. Наверное, это малодушие, но такой уж я человек.

– Давайте я вас провожу, – предложил я, пытаясь оттянуть разговор и хоть чем-то отплатить за беспокойство. – По дороге и поговорим.

Святой отец как-то странно на меня посмотрел, словно догадался о моём самодурстве, однако промолчал.

Я понял – пора импровизировать. И тут я вспомнил о подаренной старухой иконке, так и лежащей в одном из карманов моего рюкзака.