Суть власти заключается в навязывании оценки. Вынося оценку, определяя отношение к предмету или явлению, сознание осуществляет власть над телом и низшими этажами психики. Как писал Д. Кришнамурти, «когда вы смотрите в качестве одного фрагмента, разглядывающего другие, этот фрагмент присваивает себе авторитетные полномочия, чем и становится причиной противоречия, а значит и конфликта». Нирвана – видимо такое состояние, когда сознание не выполняет работы по оценке и определению смыслов и целей. Потому в нирване субъект исчезает, поскольку не знает пределов своей свободы. А значит не знает вообще ничего. Ведь знание строится на определении границ, оценивании реальности. Нирвана есть блаженное неведение, специфическая форма отрешенности от мира, эскапизма. Такое мистическое погружение в свободу, вызывающее океанические переживания с восприятием безграничности пустоты, не предполагает никаких проявлений воли.

Можно рассматривать власть как искусство взаимодействия с другими волями. Это искусство похоже на работу хорошего педагога, который способен не вбивать знания в головы учеников путем репрессий, а заинтересовывать, подключая их волю. Такая власть строится на любви. Там же, где обличенные властью лица и институты полагается на устрашение и силу, речь идет о грубой, «неотесанной» воле, которая берет начало из недр психики, видевшей страх и репрессии как норму.

Популярна мысль, что во власть обычно проникают люди непорядочные, психопаты, стремящиеся подавлять других. «Самая явная односторонность, даже дикая фантастическая узость параноиков ведет их к успехам в жизни и к верхушкам общества и власти» (И. Ефремов, «Лезвие бритвы»). Это можно объяснить тем, что люди, сталкивавшиеся с психологическими проблемами, имеющие сильных демонов внутри, были вынуждены (обычно в детстве) им противостоять, что выработало у них сильную волю. В процессе попыток обуздать себя, они пришли к выгодному открытию, что для достижения своих целей можно подчинять волю других. Поэтому во власти часто оказываются люди, которым проще управлять другими, чем собой.

***

Некоторые называют собственно свободу «свободой от» (отрицательная), а волю – «свободой для» (положительная)6.Такие определения только углубляют путаницу. Так как в обоих случаях речь может идти о воле, только разнонаправленной. Все волевые акты можно свести к центробежным (избегание, «свобода от») и центростремительным (притяжение, «свобода для»). Сама по себе свобода ничего не желает, она – всегда нечто внешнее (или глубоко внутреннее, см. нирвана) для нас. Это верно даже когда речь идет о собственном сознании, которое во многом остается белым пятном.

«Свобода для» более известна под именем Эрос (Любовь), а «свобода от» – Танатос (Страх), но и та, и другая чреваты смертью «Я», пусть не всегда полной и буквальной. Только в случае любви эта смерть нам приятна, а в ситуации страха – неприятна. Здесь уместно вспомнить теорию тифоанализа, утверждающую единственным вектором, по которому устремляется все живое, смерть, Танатос. Всякое удовольствие и разрядку тифоанализ рассматривает как смерть.

Страх и Любовь являются программными принципами, управляющими всеми организмами. Только если животная особь руководствуется предустановленными инстинктивными программами, то человек может выступать самонастраиваемым духовным организмом. Поэтому для нас, разумных существ, одни и те же программы (идеи) могут восприниматься то как Эрос, то как Танатос; то влечь к себе, то отталкивать. Например, для христианина Библия, распятие и прочие ритуальные атрибуты, сакральные в данной традиции, являются вдохновляющими, благими, «эротическими». А для воинствующего атеиста эти символы – средоточие зла, Танатоса, страха.