— Увидишь, мимо не пройдешь, — произнесла она.

— Я сталкивался с ним лишь однажды, — подхватил парень, напротив. — Предпочту не повторять.

— Он псих.

— Да просто у него крыша крепкая.

— Говорят, он сломал десятикласснику три ребра, и ничего ему за это не было.

— За что? — не выдержала я. Только никто не ответил.

— На следующий день бедолага получил черную карточку. Больше его никто не видел.

— В каком смысле?

— В прямом. Он пропал.

Пока присутствующие вдохновленно делились своими историями, я лишь молчала, впитывая как губка. И хотя я еще ни разу этого Севера не видела, успела наслушаться достаточно.

Стильные шмотки, дорогущая машина, а также власть изгнать любого, кто ему не понравится. Кто-то утверждал, что он способен на вещи и похуже. Но тут же меняли тему.

Те, кто постарше, помнили, как пару лет назад он сам был неуправляемым подростком, регулярно разбивающим отцу машины, парням лица, а девушкам сердца. Гулял безбожно, дрался безрассудно, ведь где-то ему сломали обе ноги, — но все это было в прошлом.

Одно я поняла точно, никто не произносил его имя безразлично. Это делали либо с ненавистью, либо с опаской, оглядываясь по сторонам, но чаще с нескрываемым восхищением.

— Никогда не видела, чтобы он хромал. По-моему, трость — просто атрибут. Для устрашения.

— Не болтай ерунды, — подхватила блондинка с короткой стрижкой. Та самая, что мне не понравилась. Было в выражении ее лица что-то отталкивающее. — У него итак достаточно власти сломать кого-угодно. Наоборот, какая требуется сила, чтобы ежедневно преодолевать свою недееспособность.

— Сама ты недееспособная, Ульян, — съязвил Пашка. — Недееспособные — на голову больные. Хотя тебе, видимо, виднее.

Все громко заржали. Павел подмигнул мне, вгоняя в краску. Девушка же, прищурившись, насупилась. Поняла, что облажалась. И это понимание буквально сквозило на ее лице.

С одной стороны было даже занятно наблюдать, как она тут же постаралась перевести тему, скрывая свой промах, но в этот момент я отчетливо поняла, мне здесь не место.

Я окинула взглядом комнату, в поисках Леси, но она куда-то испарилась. Все принялись играть в правду или действие. За полчаса я наслушалась пошлостей, насмотрелась диких танцев, оценила минимум три варианта стриптиза, в исполнении первокурсников, от которого все хохотали так, что тряслись стекла, но краем уха следила за разговором, периодически возвращающимся к компании Севера.

Вторым в ней был Антон Уваров. Девчонки его звали Тон, а парни — Страж. Почему, я так и не поняла, но, увидев сегодня, выяснять не имела не малейшего желания.

Он был следующим в иерархии после Севера, и как болтали, делал только то, что тот ему поручал. Если Севера боялись просто по умолчанию, то Страж был законченным садистом и мразью редкостной. Подонком без единого принципа и карающим мечом этого холодного королевства.

Кожаная куртка, пластыри по всему лицу, не заживающие костяшки пальцев. Даже самые отбитые ученики обходили его стороной.

— Я не знаю, что не так с этим парнем. Но по какой-то неведомой причине он никогда не снимает солнечных очков.

— Черт его знает. Может он вообще в розыске.

— Как-то один из новичков, решил выпендриться, и приперся на пары прямо в стеклах, за что его благополучно выставили за дверь. Когда он выкрикнул: «А почему Уварову можно, а мне нельзя», преподаватель ответил: «Потому!», и это был самый нелепый поступок со стороны лектора, что я когда-либо видела.

Еще был Макс.
Единственное, что я знала о нем до поступления, что он состоял в местной баскетбольной команде, которая трижды выбралась в четверть финал городских соревнований. Видела пару раз издалека. Сегодня я смогла оценить собственными глазами, почему девчонки шушукались о нем в раздевалках. Лукавый изгиб губ, зеленые глаза, волосы цвета жжёного сахара, которые он старательно зачесывал назад, открывая лицо, совершенно идеальных пропорций.