Тем не менее, я знала, что есть способ разорвать эту связь.

– Тебя самого разве больше совсем не унижает твоя позиция? Действительно? Ты же весь такой из себя ого-го!

Артамон стянул с одной из полок подушку и поставил мою голую ногу на неё. Поднял другую ногу. Позиция у меня была уж слишком уязвимая, в такой я снова начала смущаться, как бы сильно мне ни хотелось делать вид, что его близость меня нисколько не разогревает в том самом смысле, о котором пишут в любовных романчиках.

– Если я прав, то моя позиция не унизительная, а благословенная, – поделился он с улыбкой, освободив другую мою ножку от туфли.

Прежде чем я успела задать вопрос, в чём же он прав, Артамон поднялся, оставив меня с голыми ногами на подушке.

– Разуть разули, а денег на ботиночки не дали! – плаксивый насмешливый комментарий с моей стороны так и напрашивался.

Дракон проигнорировал меня, осматривая стойки с доспехами.

– Пойду в зал и буду просить милостыню! – объявила я, но не сделала и шага, поняв, что вокруг меня поставили силовое поле, удерживающее на месте. – Эй!

Наследный принц же невозмутимо продолжал что-то искать. Скоро найдя, он подошёл ко мне… с лёгкими удобными ботинками, которые вполне стильно смотрелись с платьем, современно и куда более практично, если судить по земным меркам. Артамон сам меня обул.

– Если соберёшься сегодня сбегать, делай это в правильной обуви, – заявил он.

Я мысленно выругалась: Артамон определённо сегодня следит за мной тщательно, и любая попытка улизнуть провалится с таким треском, что даже пытаться смысла нет, если хочу сохранить чувство собственного достоинства. К счастью, не так сильно и хочу.

Я чувствовала некоторую издёвку в поступке драконов, которые пригласили визитёров из Королевства Снегов в летний зал: то, что он буквально находился под открытым небом и на высоте, конечно, добавляло приятных ощущений от пролетающего ветерочка, но в целом… тут бы понравилось только теплолюбивым созданиям, к которым ледяные драконы не относились. Само проведение подобного собрания в августе, а не хотя бы в сентябре, было немного жестоко.

Артвенера Парлайская держала лицо, но, когда она посматривала с крыши на столицу, с её раскалёнными под палящим солнцем мостовыми и комфортно прогуливающимися гражданами, то кривилась, как если бы ей под нос ведро тухлой рыбы засунули. Я бы, кстати, давно что-то такое провернула, если бы за качеством продуктом на дворцовой кухне не следили столь тщательно и если бы я могла сходить за чем-то некачественным куда-то за пределы дворца. Всё ещё оставался вариант с порчей рыбы заклинанием, но тут мне собственную магию на подобное было тратить жалко.

Перекатываясь с пяток на носочки, я тоже смотрела на далёкий от меня город. Любопытство толкало туда, столица притягивала, как яркая картинка на витрине притягивает к магазину. Болезненно было осознавать, что я не могу просто взять и пойти, куда хочу. Одна. Организовать себе экскурсию с сопровождающими – это, конечно, не проблема для невесты принца, я могла бы воспользоваться данной мне привилегией, учитывая своеобразное понимание Артамона о предоставлении мне всего, чего я хочу, не предоставляя того, чего я больше всего хочу.

– Осторожно, осторожно! – громкий голос с налётом веселья, несмотря на серьёзность мероприятия и кислые мины снежан вокруг, не мог не привлечь внимание. Тем более что я знала, кому он принадлежит. – Отойдите, а то поскользнётесь! Благодарю, благодарю! Осторожно, тут лёд!

Виндерлэйс Миранис, или просто Лэйс, как он сам просил себя называть, глава ведущего рода грозовых драконов, вёл под локоть свою жену, Анаилиру Парлайскую, чьё внешнее сходство с прибывшей из Королевства Снегов принцессой сразу выдавало в ней ледяную. Неудивительно, ведь она приходилась Артвенере тёткой. Удивительным было другое: чаровник Миранис буквально улыбался, не скрывая клыков, счастливо, пока отгонял с дороги знатных лиц, как мух, в то время как его жена, которую едва ли не тащили, оставляла за собой блестящую ледяную дорожку и, очевидно, пребывала в дурном расположении духа: даже её каштановые волосы, уложенные локонами, поднимались в воздух, как змеи на голове у Медузы, и, казалось, как змеи начнут жалить всех, кто неправильно на неё глянет.