– Да, все понимаю! Ее отправили в человеческую больницу, думали там ей лучше помогут. Все-таки у человеческих хирургов куда больше опыта в подобных случаях. Они людям пальцы, руки и ноги пришивают. А наши… сам понимаешь… привыкли иметь дело с существами, у которых куда больший запас прочности. Оборотень уже начал бы восстанавливаться после подобных повреждений… Но не Слава… И в чем-то родители оказались правы. Она ведь даже в себя пришла… Если помнишь… А наши медики говорили: не очнется, зря не надейтесь. Жаль, что она в бреду… наговорила… Такое… Такое… Я все помню… Не сомневайся.

– Было дело, – вздохнул Рем. – Мы тогда месяц аврально днями и ночами работали с персоналом и пациентами из реанимации. Ну что с твоей сестрой вместе лежали. С их родственниками, медсестрами, санитарами… Информация расползалась, как всегда в таком случае. Один сказал другому, другой – третьему, четвертый с друзьями, родственниками поделился интересностями… Швах… Коллективное сумасшествие можно конечно было пришить. Но… жалко людей стало. Они не виноваты. Пришлось попотеть. Вызвать дополнительных гипнотизеров, оборудование выписать… Вы всем задали жару… И если мы, местные, вас знаем и понимаем… Видели, что вы пережили… То там, наверху… у них ведь в глазах только цифры и факты. Количество денег, угробленных на это дело, и то, чем нам всем это грозило. Был момент, когда планировалось уже свернуть операцию и списать все на групповое помешательство на фоне отравления психотропными… Типа был теракт, и больницу накрыло… Я еле убедил начальство повременить… Причем, аргументы пришлось приводить не самые для вас удачные. Типа санитары рассказали девушкам, друзьям в ночных клубах, барменам… Больные – приятелям с работы… Ну и так далее. И что же теперь, полгорода в дурку? Мы потом еще через год-другой иной раз отлавливали отголоски той истории…

– Простите… – Трофим кивнул. – Родители не думали тогда о рисках. Да и я сглупил, упустил это из виду. Была лишь надежда… что Соню…

– Отчего она умерла? Ведь даже очнулась после операции, несколько дней разговаривала, находилась в сознании… Кажется, даже с полицией пообщаться успела…

– Да черт его знает! То ли жировая эмболия, то ли нечто подобное. Я очень далек от медицины. Да и тогда особо не слушал. Знал, врачи сделали все, что могли. Да и какая уже была разница? Я понял одно: организм Сони сдался… Не смог все выдержать…

Трофим глотнул воздуха, пытаясь сбросить наваждение…

…Слава, бледная, с синюшными губами… Глаза закрыты… Тело какое-то странное… Будто слишком расслабленное, что ли. Да и лицо… Морщинки мелкие – и те незаметны. Точно ботокс вкололи…

И длинная линия пульса на мониторе. ННН… звенит и тянется, тянется за горизонт пластиковых краев.

Безжалостно ровная, однозначно фатальная…

Непобедимая, судя по тому, что происходило недавно…

Несокрушимая в своей неизбежности…

Врач вытирает со лба пот после попыток реанимации…

Вздыхает.

– Да, мать же твою! Она еще такая молодая!

А медсестры начинают отключать аппаратуру…

Все…

Это все…

Рем коснулся плеча Трофима, возвращая его в реальность.

– В общем. Слушай. Сделаю, что могу. Пока выделю тебе лучшую камеру…

– Лучшую камеру… Звучит, – невесело усмехнулся Трофим. – Но я ни о чем не жалею. Видел бы ты, как она радовалась, как светилась, обнимая сынишку! Видел бы ты, как сияли ее глаза!

– Дурак! Не сглупил бы, вместе бы ее сынишку воспитывали…

– Это ты дурак! Там муж!

– И отношения у них не ахти… Плюс у нас есть гипноз, если что. Можно внушить, что супруг умер, развелся, пропал без вести, не знаю, что-нибудь бы придумали…