– Во мне кричали эмоции, и я наговорила лишнего, – произношу вмиг охрипшим голосом.

Верчу стакан, отмечая, что стекло из холодного быстро становится теплым.

– У меня кое-что есть для тебя. – Никон тянется к ящичку прикроватной тумбы и достает оттуда… мой конверт. Протягивает его мне.

Я озадаченно моргаю, переводя взгляд с письма на брата и обратно.

– Откуда это у тебя?

Ник таинственно улыбается, в голубых глазах вспыхивают заговорщические огоньки.

– У меня свои суперспособности. Бери. Оно ведь твое.

Широко улыбаюсь, выхватывая письмо.

– Спасибо, Никки. Мама будет в ярости, когда обнаружит пропажу!

– К тому моменту тебя тут уже не будет.

Тянусь к нему и обнимаю. Жмусь щекой к плечу, замирая вот так, полулежа, и вдыхая запах лекарственных мазей.

– Ты чудесный, Ник. Целители обязательно найдут способ избавить тебя от недуга.

Он молчит, лишь размеренно поглаживает меня по спине. На какое-то время мы погружаемся в тягучую тишину, и я едва не проваливаюсь в сон. А потом слышу его голос:

– Нет, это сделаешь ты.

Я поднимаюсь, усмехаясь уголком губ.

– Опять ты за свои шуточки…

– Это правда. Ты отучишься в академии и исцелишь меня. И других нуждающихся в помощи людей.

Порой мне кажется, этот мальчик из другого мира. Улыбаюсь, вновь наклоняясь к нему и целуя в лоб.

– Конечно. Я постараюсь.

Карета прибывает раньше, чем должна.

Я только начинаю готовиться – заплетаю волосы в прическу из косичек, наношу легкий макияж. При этом ощущая себя жертвенным барашком, прихорашивающимся перед закланием.

Тут в комнату вбегает взволнованная мама. Окидывает меня цепким взглядом и стремительно подходит ближе, сгребая в крепкие объятия.

Я замираю истуканом, прижимая к груди выбранное платье.

– Т-ты чего, мам?

Она отстраняется, проводит глядящим движением по моим волосам и поджимает губы.

– Хочу, чтобы ты знала: я желаю тебе только счастья.

Выворачиваюсь из объятий и отхожу в сторону, делая вид, что разглядываю платье. А сама просто глаза прячу. Она несколько дней вела себя отстраненно и холодно со мной, даже письмо с грантом забрала. А теперь как ни в чем не бывало с ласками лезет.

Мама ловит меня за руку и продолжает:

– Не принимай истинность в штыки, Алайна. Это настоящее благословение. Не каждому дракону выпадает эта счастливая монета.

– И не каждый выкупает эту монету за большие деньги у ее семьи. Ему, видно, не жена нужна, а рабыня.

Мама становится чуточку бледнее. Отводит взгляд, но покидать меня не торопится. Прикусывает губу. Я уже заинтересовываюсь и, чуть прищурившись, спрашиваю:

– Что такое? Есть то, чего я не знаю?

– Твой отец вытащил из лорда Грайборга этот откуп. Сам дракон денег за тебя не предлагал, конечно. Вы же и так связаны. Ваш союз лишь дело времени.

Я кладу платье на кровать и сама опускаюсь рядом.

– Все еще не понимаю.

– Его поверенный прибыл к нам, чтобы обсудить основные вопросы. О том, когда вы сможете встретиться и познакомиться, что мы думаем о церемонии бракосочетания и как скоро это можно устроить. Но отец сыграл на твоем возрасте.

– А что с ним не так?

– Тебе восемнадцать.

– Через два месяца – девятнадцать!

– Неважно. Как минимум год семья вправе не отпускать столь юную дочь в чужой дом.

Я холодею, догадываясь, что произошло.

– И папа…

– Он сказал, что если дракон желает тебя увидеть, то должен заплатить. А если хочет жениться в ближайшее время – заплатить еще больше. Лорд мог отказаться и просто подождать этот срок, но не стал. Лишь спросил, какова цена твоего переезда в его замок.

Прикрываю глаза, слыша нарастающий гул в ушах.

– Уйди, мам.

– Алайна, я это к тому, что истинный не так плох, а папа… у него просто не было выбора. Он должен был попытаться воспользоваться ситуацией.