Щелчок фотокамеры телефона Захар узнал без труда.

— Стейш! — одернула незнакомку Саша.  

— Прости, не удержалась, щелкнула для истории.  Кто это вообще такой? Явно не СУДАК. 

Захару показалось, что он все еще спит и сон с каждой минутой становится все бредовее и бредовее. Какой горячий завтрак? Какой судак? Он спит, никому не мешает и хочет вернуться к тем красивым картинам, а здесь рыба на завтрак.

— Наш сосед, новый педиатр Катюхи. 

— Повезло детишкам. Но какого хрена тот крендель давит мой любимый диван?

— Потом расскажу, — оборвала Саша. — Но сначала я разбужу одну мелкую засранку!

— А может, начнем с засранца? 

В повисшей тишине Захар осознал, что окончательно проснулся, а по его лицу медленно стекает что-то липкое. Незаметно приоткрыл рот и крем с торта узнал без труда. Ну Катерина! 

Будить его женщины не решались. Пришлось взять ситуацию в свои руки, которые все это время обнимали что-то мягкое и теплое. Мало того, часть перемазанного кремом лица к этому мягкому и теплому прилипла. Лучше бы этим мягким и теплым была Саша Зимина, но судьба в лице Катюши распорядилась иначе. Открыв глаза, Захар обнаружил, что на него обреченно взирал перепачканный кремом Пушистик.

— Доброе утр… — в поле зрения возникла Саша, которая явно увидела что-то еще и осеклась. 

— Мне что, не идет торт? — спросил он и попытался подняться, но заколка в волосах зацепилась за шерсть многострадального Пушистика. Стоп. Заколка? — Саша, а подай, пожалуйста, мобильник. 

— Эм, лучше посмотри вот так, — включила фронтальную камеру, продолжая держать телефон в своих руках. 

Так шикарно Захар Креспо еще не выглядел: по лицу шоколадной маской размазан крем от торта, сверху все это украшено разноцветной кондитерской посыпкой, но этим дело не ограничилось. В его отросших волосах гнездились разноцветные заколки-бабочки и нежно-розовые бантики. Венцом творения стала золотистая корона на ободке. 

— Твою мать… — выдал мужчина, и схватил телефон. Рукой с ярко-розовыми ногтями. 

В комнате снова стало тихо. Саша бледнела и краснела, явно разрываясь между неловкостью и подступающих смехом. Захар всерьез анализировал свой уровень любви к детям, прикидывая, поднялся он сейчас или все-таки опустился на несколько пунктов. Кстати, так и не понял. А по шее и груди медленно стекали остатки липкого крема. 

Щелк. 

— Вот Катюха выдала! Это восторг! — гоготнула симпатичная, но излишне плечистая на его вкус шатенка, и тряхнула высоким хвостом. 

— Сам тащусь, — кивнул он, разглядывая фотку своего обалдевшего перемазанного лица, которую  незнакомка торжественно ему продемонстрировала. 

Он понимал, что надо возмутиться или потребовать удалить фото, но Саша после выходки подруги как-то сникла и явно хотела провалиться сквозь землю. Или не провалиться.

— Саша, все в порядке?

— Если хочешь умыться, иди сейчас, — поднесла руку к горлу и добавила. — Бегом! 

Он не сомневался, что девушка, которую назвали Стейш, его забег до ванной тоже сняла и сохранила для потомков. Отмыть крем с лица и детский лак с ногтей удалось легко, а вот выпутывать заколки из волос пришлось в шесть рук.

Захар, конечно, планировал сблизиться с Сашей и мечтал о её тонких пальцах, перебирающих его волосы. Но вот её подруга и розовые бантики в его планы точно не входили.

Апофеозом ситуации стало сообщение с незнакомого номера:

“Извиняться не буду. Ничего личного, но мужчинам в нашем доме не место. Передай маме, что я уже в школе”

“Ты понимаешь, что расстроила не только меня, но и маму?”

“Ничего. К вечеру отпустит”

“Катерина, ты не права”

Ответа он так и не дождался. Саша очень переживала, много извинялась и, чего греха таить, хорошенько так выругалась. Видимо, дочка не первый раз доставляла ей подобные неприятности.