– Бензин Дерсу остался? А почему ты лук сразу не положил?

– А по кочану, иди сам жарь.

– Коля не мешай Тимохи, он может готовить и не плохо, собачий ливер вообще классно делает.

– Шеф повар, бензин есть?

– Коля, бензин как и перец, каждый себе сыпет и наливает по отдельности. У тебя какие-то вкусы странные. С керосином не пробовал?! Керосина много, можно со стакана запивать!

– Что Коля, возвращаться будем вдвоем?!

– Ну а что сделаешь, сколько его можно предупреждать?!

– Вы сейчас договоритесь, и мне придётся возвращаться одному! – парниша насыпал в сковородку горку шинкованного репчатого лука.

– Мы Тимоха за тобой смотрим в четыре глаза. Так что не дадим подсыпать какой ни будь гадости.

Жарёха готова, парниша поставил на печку собачью радость. Покушали с аппетитом, хорошо, вкусно, но оказалось мало.

– Давай Дерсу ещё жарь. Я пока вздремну.

– Лопнешь от ещё, завтра пожарим. Сегодня на вечер мяса сварим.

– Когда завтра, ночью? День по путику шарахаться.

– Ну и шарахайся день по путику. Лично я обедать буду в избушке. Коля, до последнего капкана два часа ходу вразвалочку.

– Мне Леха говорил, что они почти к перевалу подошли.

– Всё правильно, перевал то не далеко. В данное время по снегу напрямик от последнего капкана до Камышового, не больше полутора часов размерного хода. Тоже скажем вразвалочку.

***

После обеденного отдыха, когда транзистор глушил храп Николя, пошли пилить дрова. Свалили и раскидали на чурбаки две больших пихты. На пиле в основном стоял Николай, иногда Тимоха работал пилой. Гоша в качестве сучкоруба и успел натоптать тропку, с десяток чурбаков принёс на избу. Вот и день прошёл, работали почти дотемна. Потому что был адмиральский обед в квадрате.

– Дрова надо перетаскать к избушке.

– Ночью?

– Ну не ночью, мы ведь через два дня уходим. Ты потом Дерсу когда зайдёшь?

– Да даже не знаю когда, наверное, сразу, денёк в городе побуду. Загружусь основательно, лыжня то будет набита.

– Вот и уберёшь дрова. Будим наедятся, что за это время не заметёт. Морозы крепкие, не скоро задует.

– Завтра отпустит и задует, дня на три.

– Ты не каркай, нам на вахту надо.

Ужинали до упора. Как малочисленные народности севера. От большого количества съеденного мяса можно за соловеть, парниша уже это знает не по книгам, испытал на своей шкуре. Два года назад, один товарищ, привёз с Камчатки большую оленьею ляжку. Тогда он натрескался мяса с бульоном, до ума помрачнения. Собачина не так хорошо идёт как оленина.

Многие люди узнав что тот ли иной человек кушал собачину, восклицают, да как вы можете, да как вам не стыдно! Ведь собака это друг человека. Не всё золото что блестит и не каждая собака друг человека. Даже не каждый человек друг другу друг! Зачем же сюда лепить, какую-то собаку, животное. Некоторые братья меньшие, то есть так называемые друзья человека, собираются в стаи и разрывают своих старших братьев, друзей.

В Индии корова друг человека, в Росси говядина самое ходовое мясо. Тимоха поймал на улице собаку и съел её, сволочь бессовестная. За таки дела его многие презирают, осуждают. Другой товарищ растил, лелеял свинью, животное привыкло к хозяину. В один прекрасный день хозяин любя засадил своему питомцу нож в сердце по самую рукоятку.

Сидит довольный, давится свежениной, на базаре мясом торговал. Он хороший, молодец мужик! Все его хвалят, а ведь его поступок гораздо чудовищней Тимохиного поступка. Мерзкий, жестокий, сволочной поступок по отношению к животному которое он вырастил, а потом убил и съел.

Люди не жалеют свиней, коров. Бродячею собаку, которая представляет опасность, почему-то жалеют. До той поры пока пёс кого ни будь не покусает или что ни будь украдёт. Тогда псину забивают палками на глазах у всех, это уже не друг, это зверь. Забивают палками такие же звери, только без шерсти.