В результате мне пришлось изучать этот редкий, но, как стало понятно потом, достаточно востребованный в стране и в мире язык. Португальский сильно напоминает испанский, но больше всего походит на современный галисский/ каталанский. Интересная деталь: те, кто говорит на португальском, легко понимают испаноговорящих, однако последние с трудом понимают португальцев, так как португальский язык полон носовых звуков и редукций – и все это сливается в единое звучание, делая речь с трудом воспринимаемой на слух.
Как известно, португальский базируется на латинском, как и большинство романских языков, и является третьим по распространенности в мире среди европейских языков. На нем как на родном говорят около 250–270 миллионов человек. 80 процентов из них приходятся на Бразилию, оставшиеся – на Анголу, Мозамбик, Кабо-Верде, Гвинею-Биссау, Сан-Томе и Принсипи, индийскую Гоа и китайский Макао.
В результате «революции гвоздик» в Португалии в 1974 году был свергнут фашистский режим, все вышеперечисленные страны открыли границы и начали двусторонние отношения с миром, включая Советский Союз, который протянул руку помощи большинству из этих освободившихся от гнета государств.
В описываемые мною времена, руководствуясь принципом пролетарского интернационализма, СССР активно поддерживал молодые государства, получившие независимость, оказывая им политическую, техническую и другую помощь. Кроме Анголы в список входили Мозамбик, Куба, Алжир, Египет, Вьетнам, Сирия, и другие страны. Туда посылались специалисты из разных отраслей народного хозяйства, разнообразные советники. Вместе с ними ехали и переводчики. В общем, получение диплома иняза жизнь нам могло обеспечить яркую и нескучную.
Чему нас учили в инязе
Обучение на португальском отделении, как и на других, строилось по принципу полного погружения в язык, его грамматику, лексику, а также историю и страноведение. Институт возглавляла в то время профессор, специалист по немецкому языку Наталья Кузьминична Бородулина, переводческий факультет – декан, незабвенный Юрий Иванович Горшунов. Мы не знали языковой специализации декана, но зато вскоре оценили его феноменальную память – он называл по имени и фамилии каждого из двухсот студентов факультета уже со второй недели после сдачи вступительных экзаменов. Юрий Иванович не раз нам помогал, вытаскивая из сложных ситуаций, в которые периодически попадают практически все студенты.
В день нам полагались 2–3 часа практических занятий, далее следовали грамматика, фонетика, языкознание плюс история КПСС и политэкономия – обязательный набор предметов для любого вуза тех времен. Знания языка институт давал и по-прежнему дает превосходные. Представьте себе: на протяжении пяти лет (а именно столько мы учились) каждый день проходили практические занятия на выбранном языке, затем домашнее чтение, плюс на старших курсах перевод, включая синхронный. Неудивительно, что иняз, а точнее, его переводческий факультет, пополнял ряды переводчиков ООН в Женеве и в Нью-Йорке, а также работников МИДа и других престижных госучреждений.
Помимо языкового образования в Институте им. Мориса Тореза была неплохая подготовка по общеобразовательным дисциплинам, таким как литература (русская и изучаемого языка), русский язык с обязательной защитой сложной курсовой, история КПСС, философия, основы марксизма-ленинизма, страноведение.
Помнится, историю КПСС нам преподавала профессор Елена Михайловна, ей было лет под девяносто. Она, по ее собственным словам, «еще застала борьбу с троцкизмом в молодой Советской республике»… А важный предмет, который впоследствии мне очень пригодился в жизни, – страноведение португалоязычных стран – вел молодой преподаватель, работавший на постоянной основе то ли в соседнем МГИМО, то ли в Академии общественных наук и приходивший в иняз на пару лекций в неделю.