В довершение в один из дней, он спрятал Богдана у себя дома за шторами межкомнатной ниши и на его глазах соблазнил ту самую неприступную одноклассницу, которая визжала как резанная под «Зодиак». Богдан остался в недоумении от умения Ромки забалтывать красавиц, а мне так задумчиво с сожалением в голосе заметил, что у одноклассницы, не только буфера, но и пи-да красивая. После такого, несмотря на страх перед экзекуцией Богдан согласился вставить шар. Сам шар делался из обрезка зубной щетки. Его шкурили и полировали до шарообразного состояния. Затем выбрали время, чтоб никто не помешал и Ромка вооруженный отверткой, молотком, одеколоном, бинтом ватой и йодом, начал экзекуцию. Богдан с опаской выложил свое достоинство на табурет. Бледность его смуглого лица настораживала, но только не Ромку.
Я и еще один чудак по прозвищу «лысый» стояли в коридоре в ожидании, с двумя бутылками портвейна взятого по заданию Ромки в шинке, на Богданские деньги. Такова была плата за шар. А внутри квартиры Ромка заговаривал, зубы испуганному Богдану и потом как заштатный гипнотизер, резко приказал.– Отвернись и не дергайся, сейчас тебя в х-й комар укусит!– Богдан так и сделал, а Ромка в тот же момент, оттянул кожу, поставил в нужное место отвертку и ударил молотком. Отвертка пробила кожу. Богдан дернулся, айкнул, но стерпел. Увидев, что закровило, его бледность стала еще бледней. Затем Ромка умелым движением взял, заранее приготовленный пластмассовый шарик и засунув под кожу, сразу все обильно смазал йодом и мазью, и заматывая напутствовал.– Две недели будет болеть. Нужно смотреть чтоб не гнило, смазывать стрептоциткой. Может гноится, но ты не бзди. Понял!– – Да-а-а – морщился от боли Богдан. – Ну тогда с тебя бутылка зема!– бодро убирая реквизит заметил Ромка. – Без базара, хоть две, лишь бы.– опасливо согласился Богдан.– Я те сказал не бзди! Значит не бзди! Прорвемся! Ничего с твоим х—м не будет. Проверено!-
– Теперь я тебе обещаю, вот зуб даю! Теперь зема, все бабы твои бл-ть будут!– уже пьяненький с двух стаканов бормоты, увещевал Ромка.
Впервые в жизни бухнул так же с подачи кровного брата. Как то, в спортлагере, после интенсивных тренировок, Богдан вдруг сорвался и ближе к вечеру пробежал пять км по Керженской тайге в деревенский магазин. И вот после ужина и перед дискотекой недалеко от лагеря в прибрежных кустах мы и употребили, ноль пять сорокоградусного кофейного ликера. С нами был еще Костик Е.
И надо отметить на здоровое тело, оно оказало приятное действие. И поэтому или еще, из каких глубинных генетических процессов, без выпивки дальше уже редко проходило хоть одно культурное мероприятие. Пили перед дискотекой, перед дракой, после драки, на праздники, после экзаменов, от нечего делать, ради того, что просто хотелось и деньги есть, на спор, или без спора, не говоря уж про дни рождения, похороны, свадьбы, да и просто на опохмел души. Вот так и жили на стакане. Про юношеское ясное не туманное восприятие мира, на долгое время веселых угарных попоек и совсем не веселых отходняков, пришлось забыть.
5.
Все говорило о том, что родился в этот мир, неугомонным непоседой. То, что не давал маме не есть, не спать, это еще ничего по сравнению с тем, что все время залезал, куда не надо, падал в лужи, плавал в них, соскальзывал с полированных поверхностей, столов, шкафов, сервантов, даже как то с пианино навернулся, получал за это по попке, жутко кричал требуя в людном месте гэ-гэ, так называл грудь и утолив аппетит, снова убегал и делал то же самое и раз за разом, только еще хуже, разбивая лоб, руки ноги, голову уже в кровь. Мама с ужасом вспоминала, как я любил балакаться в унитазе и десятки раз на дню, переворачивать для досмотра помойное ведро. Естественно несмотря даже на то, что периодически кусал мамин сосок, раскидывал землю из цветов по подоконнику, разливал сладкий чай и сок по полу и никак не хотел ночью засыпать, а утром просыпаться, в общем портил ей кровь и был порядочной сволочью, но все равно проявляя материнский инстинкт она меня любила.