Что то необузданное уже влекло ее в пучину жизни, и она перестала учиться, хотя то, чем она два года занималась  трудно назвать учебой, скорее это были актерские этюды. В один момент ей стало неинтересно и она просто, перестала хитрить, изворачиваться, падать в обморок, и прикидываться нездоровой, у нее накопилась задолженность по зачетам, и лабораторным работам. Ее не допускали к экзаменам. И в конце второго курса вероятно окончательно отчаявшись, она в своем фирменном стиле поставила жирную точку.

         Распустила  шерстяной свитер, одной из знакомых, по общаге, и как не в чем не бывало, начала вязать себе. Свитер был красивый, импортный, и поэтому хозяйка его искала и глядя на крупную вязку  и расцветку, соседки, быстро догадалась из чего она вяжет. Оксану выгнали, несмотря на очередные старания Сергей Сергеича. Стало скучно. Хотя Пестиков и некоторые преподаватели, включая Сергей Сергеича, и дальше не за что никому не давали скучать.

               Летом поехал к отцу на родину. Вернее полетел, на  АН- 24. Летел, восемь часов с посадками в Пензе и Волгограде. Взрослые мужики впереди меня, предусмотрительно заправились коньяком, женщин было пять шесть, за все время полета и они тоже, мучились от жуткого шума двигателей. Прилетели затемно. Отцовская родина как какое- то невидимое существо или даже излучение пронзило, приластилось, как кошка у ног, пронизав все поры, сразу как только открылась дверь самолета и сошел на трап. И чуть позже уже по дороге в село, окончательно сразила и очаровала огромными зелеными  перевалами, спешащей куда- то и блестящей серебром, бурной рекой, которую преодолевал в кузове открытого бортового газона. Со мной целых шесть часов тряслось еще несколько человек, включая невесту водителя. Молодой водитель, приходящийся  дядькой, рулил. И  в прямом смысле перекатывал как матрешек, нас по кузову. Но,  несмотря на неудобство и риск взлететь над пропастью, все были счастливы, и улыбались друг другу, открыто и искренне.

            И тогда по прилету всех объял совсем другой воздух, чем в  Горьком, более мягкий, влажный перемешанный с бескрайним степным простором и, запахом сухих трав и  пересушенных почв.  А как только вышел из самолета то мгновенно наполнился, влажным дыханием Каспия, и был ослеплен блеском  и жаром раскаленного солнца, хотя была ночь, все равно вокруг все парило и поэтому небо озарялось, отсветом более ярких и крупных звезд, чем дома, а также вспышками метеоров, Луной на более темном наглухо зашторенном горами, небе и еще чем то совсем неуловимым но таким родным. Познакомился с близкими родственниками, и успокоился, что, все же похож на них, как собственно и они на меня, ну хотя бы немного, но где моя настоящая родина запутался окончательно.

               Затем чудом избежал обрезания, которое по партизански, хотел устроить  дед. Но перед этим меня смотрел сельский спец. по сунату,  и оказалось  что от природы, обрезание мне не нужно. А так уже, собирался бежать. Нет не из страха, а из -за протеста, что вот химичат за моей спиной не спрося, согласия, а мне то уже 16-й год пошел. Запомнился и полюбился отцовский народ. Хоть  внешне на вид серьезный, даже где то хмурый, в тоже время по детски открытый, веселый и жизнерадостный, склонный к розыгрышам и  самоиронии. А сколько они баек друг про друга знают, что если собраться вместе и налить  для настроения, то всех баек и за год, не перетравить. Подружился с двоюродными братьями, налазился по крутым горам, накупался в бурном море. Обратно летел отдохнувший,  полный надежд и новых ощущений. Но уже знал, что они там очень остры на язык и любят партизанить, а особенно деды.