— Да пошел ты! — цежу сквозь зубы.
Кирилл обводит все мое лицо внимательным, цепким взглядом, задерживается на губах, и я закусываю ее своими зубами, чтобы не сорваться в крик, в истерику. Он приближается на такое расстояние, которое можно назвать критичным – с такой близости либо выжигают огнем ненависти, либо вжимают себя поцелуями страсти.
Мужчина ничего не говорит, а я жадно глотаю воздух, который толчками поступает ко мне в грудь. Наконец, лицо его принимает осмысленное выражение, глаза светлеют и он отпускает мою руку.
Кирилл не говорит ничего. Он только поворачивается на пятках и идет быстрой походкой упрямого хищника к дороге. Видимо, там осталась его машина, и это рушит мою секундную иллюзию о том, что он – посланник из самого ада, призрак.
Как же я его ненавижу! Ненавижу!
И как же мне попросить его о том, о чем просить нельзя?
О единственной ночи…
Которая спасет моего сыночка…
13. Глава 12
Встреча с Малой выбивает весь воздух из лёгких одним махом. Что она делала в парке? Неужели тоже решила предаться ностальгическим воспоминаниям? Да нет… Это вряд ли. Я всё увидел по её взгляду: она меня ненавидит. Вот только за что? За то, что не бросился лизать пятки её отцу и решил, что всего добьюсь сам? За то, что не всегда мои поступки были верными? Интересно, а она знает, сколько гадостей сделал её муженёк? Как он активно зажигал в клубе с двумя тёлками? Меня до сих пор пробирает от того, что он ей изменяет, но я сжимаю руки в кулаки, стискиваю зубы и повторяю себе одно и тоже: это их дело. Это её выбор!
От прикосновения к её волосам, которые я так любил гладить, а в особо острые, интимные, моменты наматывать на кулак, кончики пальцев всё ещё вибрируют. Запах её тела, её духов бьётся в носовых пазухах. Я хочу её ненавидеть. Хочу забыть, но снова и снова она маячит перед глазами и напоминает о себе. Придя в этот парк, я надеялся похоронить её в своей памяти, напомнить себе, что она умерла в тот день, когда отключила телефон и не вышла на связь, когда она сбежала от меня. Но она снова напомнила о себе. Мерзкая встреча.
Взгляд цепляется за тележку с сахарной ватой. Я вспоминаю, как купил тогда сладость, которую мог позволить себе на те копейки, которые имел… Я хорошо поднялся за эти годы разлуки с ней. Интересно, если бы я сейчас предложил ей уйти от мужа и попробовать с чистого листа, она согласилась бы? Наверняка, да, потому что таким бабам как она нужны деньги. Она с детства привыкла в них купаться. И замуж она выскочила за того, кто снюхался с её отцом.
Скрежет моих зубов слышит, наверное, даже проходящий мимо парнишка, потому что он странно косится на меня, словно опасается, что я двину ему по роже. А я мог бы. Я сейчас зол, что мне дай только повод, потому что шестерёнки в голове начинают активно крутиться, подкидывая мне новые и новые мысли. Малая успела родить и выносить ребёнка. Сколько ему? Три точно есть, потому что он что-то лепечет… Выходит, что она встречалась со мной, а за спиной крутила с ним? С Седым?! Ярость начинает кипятить в венах кровь. Знал ли он об этом? Специально решил увести мою бабу, или она тогда водила за нос нас обоих и пыталась выбрать подходящую партию?
Я начинаю злиться на неё, на себя, на Седого… На весь этот мир, и хочу, чтобы всё горело в адском пламени. Приблизившись к женщине, продающей сахарную вату, я некоторое время смотрю на неё.
— Сколько будет стоить всё это? — спрашиваю я, а она с удивлением смотрит на меня и принимается хлопать глазёнками.
— Вам нужна сахарная вата для производства?
Мне она нужна для того, чтобы утопить свою любовь, хотя она и без того уже давно утонула в вязком болоте слизкой ненависти, которая облепила мою чёрную душу.