— Что тебе? — спросила, подходя.

Бывший муж смерил меня взглядом. Неспешно осмотрел с головы до ног и обратно. Оценивал, мерзавец! Моя выдержка дала трещину, но я сумела сдержаться.

— Откуда у тебя ребёнок? — Его голос был тихим и жёстким.

Я поджала губы.

— Тебе тоже здравствуй, Дамир, — сказала я сдержанно.

То ли мне почудилось, то ли на мгновение его губы изогнулись. Нет, не почудилось. Дамир пренебрежительно хмыкнул.

— Здравствуй, Саша. Так откуда у тебя ребёнок?

Я едва не зарычала. Одно упоминание о Маше будило во мне дикие инстинкты. А это отстранённое «ребёнок», так и подавно било по нервам.

— Есть предположения?

Я снова сдержалась, хотя было желание расцарапать его физиономию, шипя при этом, чтобы убирался туда, откуда появился. В Америку, в Париж, в Камбоджу — куда угодно, только подальше от нас.

— Предположение у меня одно — взяла из детского дома.

— Молодец, догадливый.

Он снова хмыкнул. Поверил? Похоже на то. Или просто настолько убеждён в моей женской никчёмности, что за правду сойдёт что угодно? В любом случае я испытала огромное облегчение, хоть и знала — расслабляться рано. С этим мужчиной расслабляться нельзя в принципе.

— Мы с тобой почти семь лет не виделись, а единственное, что тебя интересует, — откуда у меня Маша?

Он слегка щурился. Я уловила запах одеколона и едва ощутимый — табака. Стало не по себе, захотелось обнять себя руками и отвернуться, как обиженная девочка.

— Подумал, что она может быть нашей общей дочерью, — ответил он очень спокойно.

Я фыркнула.

— Много на себя берёшь.

— И всё же.

Он буквально сканировал меня взглядом. Въедался, проникал в сердце, в душу, в мысли.

— Я удочерила её, когда ей было три, — сказала я нехотя.

В машине зашевелилась Катя. Я хотела улыбнуться ей, но выдавить улыбку не смогла, даже фальшивую. Снова посмотрела на Дамира.

— Родители Маши погибли в аварии. Пришлось очень постараться, чтобы мне её отдали, но, как видишь, я добилась этого. — Выдержала красноречивую паузу. — Знаешь, Мир, как выяснилось, без тебя я способна добиться куда больше, чем с тобой. Удивительно, почему? Может потому, что никто не говорит мне, что я ничего не могу. А может потому, что я научилась ценить себя. Даже не знаю… — Я сделала вид, что задумалась.

Катя опять зашевелилась. Должно быть, хотела услышать, о чём мы говорим, а может, просто устала. Но её папочке было невтерпёж поговорить.

— А где же мать твоей дочери? — спросила я холодно. — Кинула тебя, поняв, какая ты скотина?

— Умерла, — отчеканил Мир, глядя мне в глаза, и замолчал.

Взгляд я не отвела. Умерла? Молчанием он будто бы пытался вбить мне это под кожу. Напрасно. Кинула, умерла — мне было всё равно.

— Твой ребёнок тебя заждался, Мир. Но ты можешь помариновать её ещё час-другой. О чём ещё поговорим?

— Да у тебя зубки выросли. Характер появился.

— А кто тебе сказал, что его раньше не было?

Он опять прошёлся по мне взглядом. По шее, груди, животу. Задержался на пару секунд, и меня прошибло ознобом. Никому не удавалось так быстро вывести меня из равновесия, как ему!

— Не приезжай сюда больше. Наши с тобой разговоры закончились семь лет назад. Больше я не хочу тебя ни видеть, ни слышать.

Я пошла к подъезду. Налить ещё одну чашку чая с коньяком, завернуться в плед… Нет, лучше глоток коньяка без чая. А ещё лучше — тёплый душ и постель. Каждый вдох рядом с этим мужчиной — отрава.

— А ты изменилась, — донеслось мне в спину.

Я обернулась. Мир стоял на прежнем месте, поигрывая брелоком от машины, и не сводил с меня глаз.

— Мне пришлось, — сказала я невозмутимо и, набрав код, открыла подъезд.

Не удержалась и ещё раз посмотрела на бывшего мужа. В его руке появилась пачка. Щелчок, и в ночи вспыхнул красный огонёк.