- Мне не за что тебя прощать. Ты – чудо, Анфиса… Я ещё не сказал тебе сегодня, но скажу сейчас. - он дотронулся до её руки и погладил изящные женские пальчики. - Спасибо тебе за всё: за то, что заботишься о детях, за дом, за сегодняшний пир, что ты устроила. Ты – невероятная женщина!

Анфиса засмущалась и сказала шёпотом:

- Спасибо, Вел. Мне приятно слышать эти слова. И скажу в ответ – мне нравятся твои дети и твой дом, и… э-ээм… ещё мне нравишься...

- А как можно сократить твоё имя? - вдруг спросил Велар и избавил Анфису от последнего признания.

Она сорвала цветок и, покрутив его в руках, игриво ответила:

- Моё имя можно сократить, как Фаня, Фанька, Фанечка, Фиса, Фисочка, Фифа… Ээээ-э, но последнее мне не нравится.

- Фанечка, Фа-а-ня-я-а… - протянул он её имя, отчего она ощутила приятную дрожь, прошедшую по телу, ведь его голос прозвучал чуть ниже обычного, хрипло и так волнующе.

Анфиса сглотнула и посмотрела в его глаза, в которых плясали настоящие бесенята.

- Ты мне нравишься, Велар.

Слова слетели с её губ раньше, чем она подумала о последствиях.

Она тут же прикрыла рот ладонью и в панике посмотрела на мужчину.

- Я знаю, - был его ответ. И он пальцем провёл по её щеке. - Я ощутил твою… «симпатию», когда ты ворвалась ко мне в спальню в одном полотенце, и ты такая удивлённая и синяя была… Ещё твой аромат тогда изменился…

Не будь Анфиса сейчас синяя, то определённо она стала бы уже красная. Её щеки пылали, а глаза хотелось опустить, и вообще появилось желание провалиться сквозь землю или рассыпаться на атомы. Было стыдно. Она же тогда ещё и подглядывала, на минуточку.

Он убрал руку и тяжело вздохнул.

- Ты мне тоже нравишься, Анфиса. Даже не представляешь как… насколько сильно…

Она посмотрела на него и увидела в этих глазах неистовый огонь желания.

Она положила руку на его плечо – невесомо, чуть коснувшись, и посмотрела на него, словно желала утонуть в его глазах, как в омутах.

«…Я хочу тебя, - сказали её глаза, затуманенные желанием и страстью. - И ты об этом знаешь, Велар. Ты чувствуешь».

Он смотрит на неё и улавливает её аромат, что сводит его с ума и рождает немыслимые картинки, которые хочется прямо сейчас и прямо здесь претворить в жизнь.

Они долго смотрят друг на друга, не отводя взгляд.

«… И я желаю тебя», - был его молчаливый ответ.

У мужчин это видно гораздо лучше.

Анфиса поймала себя на том, что ей нравится наблюдать за тем, как закипает его горячая кровь, как его тело подает недвусмысленные знаки.

И это обоюдное желание сжигает их, сворачивает в комок нервов. Они смотрят друг на друга – и дыхание учащается, губы уже так близки… ещё чуть-чуть.

Горячее дыхание обоих переплелось, почти слилось…

Но они понимают, что им не быть вместе. Даже на час. Даже на пять минут.

Причина? А называть её нет смысла – всё ясно как белый день.

Так они и стояли, и смотрели друг на друга в миллиметрах от того, чтобы соприкоснуться телами, припасть друг к другу разгорячёнными губами в поцелуе…

Они больше не перемолвились ни словом, просто смотрели. Так, как могут это делать те, которые умеют желать, но не могут исполнить мечту. Наверное, это и есть жизнь – желать и не позволить себе получить то, что так страстно хочешь, ибо чревато разбитым сердцем и душой, и не только...

- Нам нужно вернуться в дом, - глухо сказал Велар и резко развернулся.

Анфиса стояла и смотрела ему в след, и почувствовала, как по её щеке скатилась горячая слезинка.

«Что сейчас произошло? Точнее, ведь ничего не произошло! Тогда почему так горько и обидно?»