– А… Понятно… Ну, момент, кхм, смерти не помню. Говорят, мол успел запомниться многим, вот и воскрес.

– М-да, значит веришь в бредни, ик, неоплатоников о памяти и прочего-подобного?

– О таких не знаю, просто как очнулся – напичкался рассказами о пробужденных, а теперь блуждаю, пытаюсь побольше об этом узнать.

– Странно, ты не прошёл «девятилетку»? Хотя, ик, на том свете можно многое наверстать… Тогда послушай дяденьку, существование которого слова тех зануд обращает в прах!

Дальнейший диалог продолжался около получаса с перерывами на алкогольное подкрепление: незнакомца звали «Железным Майком» за его невероятную стойкость ко всем внешним раздражителям, будь то битое стекло в отравленной еде или неожиданный холодный душ в морозный вечер на улице. Его травили, сбивали на машине, но он возвращался целый и невредимый в бар за стаканчиком алкоголя. Наконец в тридцатых годах двадцатого века удушен угарным газом, чего сейчас боится, как вампир чеснока. Личность не особо известная и ничего не добился, являясь лишь трудовым мигрантом во времена Великой Депрессии, но всё равно пробудился наравне с великими деятелями. Однако, на фоне остальных он сильно выделяется безрассудностью по отношению к дару, имеющегося лишь у менее десятка человек – повторному пробуждению, больше походящее на подвид бессмертия, которое позволяет ему пропивать свою жизнь во всех смыслах по несколько раз в неделю. Естественно, таким безынициативным, издевающимся над подарком свыше, заинтересовались силовые структуры, постоянно несшие потери в своих рядах из-за схваток с чудищами или жуткими преступниками. С того момента пьянчугу за несколько бутылок дешевого пойла брали в рейды, где он был мясным щитом.

Из этого рассказа Дантей понял две вещи: его странное даже по меркам этого времени воскрешение может быть и не таким особенным и уже несколько месяцев городские власти организуют рейды на оккупированные неведомым врагом земли.

Железный Майк не интересовался ничем кроме крепких напитков, а жизненный опыт забывался в солодовых блужданиях. Мельком затронул и неоплатоников – группу единомышленников, несущих в массы учение о космической иерархии и различных процессах, связанных с реинкарнацией и трансмутацией души. Хоть эти словосочетания пьянчуга еле выговорил бы и будучи трезвым, но смысл понимал. Только вот откуда у ирландца 30-х готов прошлого века багаж знаний, включающий русский язык и античную философию? Виновниками торжества являлись Дрозды – организация, внедрившаяся в большинство процессов города. Расспрос о них завёл диалог в тупик.

– Ты-к, как о них знать не можешь? А как тогда на одном языке разговариваем? Хотя, – завис в раздумьях, – может быть ты здешний, только веком не тот?

После прощупывания почвы Дантей решил соблюдать наставление Арии. Если же в городе образуются странные структуры, толкающие на каждом ходу учения о перерождении души, будто секты перед мнимым апокалипсисом, то новость о некой новой стадии пробуждения и вправду вскружит всем голову.

– Да, на войне прославился. А о Дроздах пока ничего хорошего не слышал, кто это?

– Повезло тебе висеть не на их крючке. Засели тут как пиявки, ловят только что пробудившихся, ик, обучают «девятилетке», затем находят поводы завербовать в свои ряды и отправить за границы полиса…

– Так они некая новая власть получается?

– За власть все продолжают глотку рвать, поэтому едино-ик-личными кукловодами их трудно назвать. Правда на начальных этапах себя хорошо показали, да и похоже «девятилеткой» мозги промывают, навязывают радугу над своими мордами.