Подозрения в причастности к Дроздам этой шутницы начали отпадать, однако, какие-то скрытые цели за её действиями явно стояли.

– М-м, прекрасно… ладно, хоть повеселилась.

– Да ладно, не обижайся, могу загладить вину. Вижу, ты довольно талантливый, в школе искусств графини тебе будут очень рады, можешь даже подзаработать там.

– Графини?

– Ну, её по-разному называют, но тебе понравится, уверяю!

– Меня никогда к хореографии не тянуло. Оставь её номер, позвоню как время свободное появится.

– Пха-ха-ха, оригинально, оригинально отшил, всё больше начинаешь нравиться! Эх, если бы сейчас функционировали сотовые, то с удовольствием обменялась номерами…

Дантей не знал и о этой проблеме нового мира, ибо собственный смартфон отсутствовал, как и остальные важные вещи, всегда лежавшие в ныне пустующих карманах. Для перепроверки пришлось остановить нелепые попытки продолжения пляски, прощупывая все выемки одежды, попутно задавая вопросы:

– А упомянутая тобой дама неплохо платит?

– Для начала пошли познакомлю с самой графиней, возможно, приставит на усадьбу с хорошей зарплатой, но с хореографией тогда придется повременить.

– Пофиг. Кстати, что с занозой, помочь вытащить?

– Она… – присев на тратуар, проверила Бегония, – исчезла… Может не так глубоко вошла и отпала сама… Блин, болело, будто зубочисткой пронзили.

– Всё обошлось, хорошо. На всякий случай прощу прощения, – сказал Дантей, присев рядом. – Бегония, могу ли я на усадьбе переночевать, или там лишь на смену пускают?

– Обговоришь всё сам, отдых тебе бы не помешал, еле на ногах уже держишься. Старался не разочаровать партнершу во время танца? – подметила Бегония, красиво улыбаясь.

– Ага. Всё, помчали на трудоустройство, пока и правда не уснул.

Необдуманные решения заставляли принимать факторы, разом нахлынувшие: холод, пронизывающий до костей, осознание отсутствия действующих сотовых для быстрой связи с близкими и ни гроша в кармане, для покупки хотя бы билета на общественный транспорт до съемной квартиры или ближайшего друга. Дантею иногда приходилось быть разнорабочим ради обеспечения студенческих потребностей, так что шабашка у странной женщины, называемой графиней, никак не смутила.

Жизненная тропа замкнулась на границе недавно покинутого кладбища: где оборвалась одна жизнь – решается судьба другой. Запланированное место встречи располагалось неподалёку, возле отдела по вопросам миграции, где будущая работодательница улаживала проблемы подчиненных.

Бегония подбежала к ухоженной карете, напоминающей те, что сдаются в аренду туристам. Высокий шофёр под стать празднику был ряженым, в шутливой манере поздоровался и направил бродить по округе, ибо «госпоже необходимо обкашлять вопросов еще минут на сорок».

Проводница затянула на мемориальный комплекс, пылающий помимо вечного огня глазами толпы, внимательно вглядывающейся в образы героев, отдавших жизнь за Кубань. Обычным интересом или же актом участия в почести предков вряд ли можно было назвать происходящее: женщины плакали, будто на их глазах только что померло дитя, а мужчины, держась за грудь, сдерживали бурно сливающиеся чувства тоски и гордости за воинов, на месте которых могли оказаться или же были ими. Действо на фоне яркого праздника контрастировало, манило познать каково проникнуться до такого состояния.

Бегония в очередной раз толкнула юношу, пытаясь подтвердить некие догадки, но растерявшийся Дантей даже не оглянулся назад – каменный лик монумента будто приказал смотреть в его глаза, не моргая, медленно изучая образы по бокам периферийным зрением. Глаза перенапрягались, капилляры лопались, но веки не смыкались. Внезапно ноги стали ватными, а взгляд помутнел. Из нутра раздался гневный вопль, тело рухнуло на спохватившихся зевак, оттащивших страдальца к вечному огню.