Выскочив на чёрную лестницу, Дмитрий Николаевич бегом кинулся на третий этаж. Он торопился как мог, так что перед дверью в коридор третьего этажа был вынужден остановиться на несколько секунд, чтобы перевести дыхание и унять бешено колотившееся сердце.

Руднев осторожно вошёл на этаж и беззвучно направился в сторону левого крыла. На этаже никого не было, однако, не успев пройти коридор до половины, Дмитрий Николаевич услышал лязг поднимающегося лифта.

Руднев вжался в ближайший дверной проём и затаил дыхание.

Из лифта вышло несколько человек. Они тоже старались не шуметь и лишь изредка шёпотом перебрасывались короткими фразами.

Дмитрий Николаевич осторожно выглянул и увидел четверых мужчин, в одном из которых узнал ряженого в рыжий парик Семёна Битого. Один из четверых остался у дверей лифта, а трое других, включая шнифера, направились в сторону апартаментов швейцарской заводовладелицы.

Руднев дождался того момента, когда дежуривший у лифта бандит повернулся в противоположную от него сторону, и одним броском оказался у того за спиной. Резким коротким ударом в шею он свалил лиходея, подхватил бесчувственное тело и осторожно опустил на пол, не произведя при этом ни единого звука. Он знал, что после такого удара бандит пробудет без сознания не менее получаса.

В хрупком невысоком Рудневе сложно было заподозрить опасного противника, но на деле Дмитрий Николаевич был невероятно силён и ловок. Годами оттачиваемое в нём Белецким мастерство рукопашного боя, в котором сочетались самые разнообразные стили от английского бокса до диковинных восточных искусств, и даже что приемы обычной дворовой драки, делали его крайне серьёзным адверсэром особенно против самоуверенной, но безыскусной силы одних лишь мускулов. Так что атака Дмитрия Николаевича против четверых – а уже по факту против троих – была предприятием хоть и рисковым, но не совсем безрассудным. Кроме того, Руднев имел многолетнюю привычку носить при себе русский Смит-Вессон, такой же, как стоял на вооружении у полиции: компактный, калибра 4,2 линии, шестизарядный, быстро перезаряжающийся.

Двигаясь абсолютно бесшумно от одного укрытия до другого, Руднев нагнал противников в нескольких шагах от дверей апартаментов мадам Атталь.

Один из двух спутников шнифера остановился посреди коридора и принялся насторожено посматривать по сторонам. Сам Семён Битый аккуратно постучал в дверь. Та открылась, раздался приглушённый женский вскрик. Двое бандитов вломились в номер и прикрыли за собой дверь, судя по звуку, не запирая.

Дмитрий Николаевич проделал тот же фортель, что и у лифта, и второй из четверых налётчиков оказался обезвреженным. Оставались двое, но в их власти была женщина, как надеялся Руднев, ещё пока живая.

Оставаясь по-прежнему беззвучным невидимкой, он слегка приоткрыл дверь в номер. Приглушенный шум и испуганное женское всхлипывание доносилось откуда-то из глубины апартаментов.

Руднев вынул револьвер и шагнул внутрь номера. Скорым беззвучным шагом он пересёк прихожую и гостиную. Шум слышался в кабинете. Тихая, но свирепая русская брань мешалась с приглушёнными женскими возгласами на французском. Налетчики требовали открыть сейф, горничная утверждала, что не знает комбинацию цифр и молила её отпустить.

Заглянуть в кабинет, оставаясь при этом незамеченным, не представлялось возможным, поэтому Дмитрий Николаевич просто вошёл туда, держа Смит-Вессон наготове.

– Всем на пол! – рявкнул он. – Пристрелю!

Дислокация противников была следующей: Семён Битый стоял у сейфа и держал за волосы до смерти перепуганную горничную, в руке его был нож в треть аршина, который он упирал пленнице в горло. Напарник Семёна, здоровенный детина с тупым, но свирепым лицом, и увесистым ломиков в руке, находился на расстоянии прыжка от нежданного гостя.