Впрочем, в одиночестве ли, засомневался Пантелеймон, вернувшись домой раньше обычного. У входной двери курили четверо подозрительных мужчин в черных, несмотря на обычную испанскую жару, куртках. Заметив Пантелеймона, охранники Энвера переглянулись, а один из них подошвой растер о тротуар сигарету.

– Hola amigos!4

Приветственно подняв руку, Берку остановился в двух шагах от дома. Путь ему преграждали четверо крепких смуглых парней, лица которых выражали вполне определенную истину: войти в дом Пантелеймон сможет лишь после того, как они этого захотят.

– А что, собственно… – спросил он и осекся: вряд ли албанцы могли понять перешедшего на русский язык молдаванина. Но он ошибся.

– А собственно ничего, – услышал Пантелеймон русскую речь и не сразу понял, что она льется изо рта одного из охранников. – Придется подождать.

– Эээ… разве… – опешил Берку. – Вы что, говорите по-русски?

– По—русски, по—русски, – кивнул албанец. – Половина клиентов шефа – молдавские и украинские проститутки, так что без русского никуда. Шеф, кстати, тоже говорит.

– По—русски? – воскликнул Пантелеймон.

Албанец устало вздохнул.

– Ты погуляй немного, – посоветовал он. – Как брата, по—русски тебя прошу.

– Но там моя жена, – кивнул на дом Берку.

– И она тоже, – подтвердил охранник. – Иди, иди, говорю.

Полчаса ничего не решает, особенно если домой вернулся раньше обычного. И все же Пантелеймон, слоняясь по соседним переулкам, мучился сомнениями, понимая, что охране Энвера нечего делать у дома без присутствия хозяина. Энвер и вышел ему навстречу, когда Берку, не выдержав, вернулся к дому спустя всего четверть часа.

– А, это вы, – бросил Энвер, и Пантелеймон, кивнув в ответ, решил, что поздно изображать удивление от того, что албанец впервые заговорил с ним на знакомом им обоим языке.

– Нашли работу? – внезапно добавил Энвер.

Конец ознакомительного фрагмента.