— Я не боюсь, что она уведёт Сакумо, — бархатным, нежным голосом проворковала Линн. — Мне, откровенно говоря, плевать на его жизнь и предпочтения. Плевать уже много, много лет. Но, — она сделала паузу и взяла второй бокал для Диты, — никто ведь не отменял простой женский интерес, правда?

— Женский интерес? — Тони усмехнулся, впервые получив возможность разглядеть её так близко: до этого мог лишь наблюдать издалека, боясь подойти, чтобы не быть осмеянным. Янтарный блеск глаз, золотые локоны, даже с виду мягкие, упругая грудь — глубокий вырез декольте почти целомудренно прикрывает прозрачная газовая ткань. Линн не была сексуальна, она просто была сексом во всех его проявлениях. Её тонкий пальчик обвёл край бокала по кругу, соскользнул в вино. Поднеся палец к губам, Линн облизнула его, втянула в рот и прикрыла глаза.

— Просто представь себя на моём месте. Если бы за тысячу лет твоя жена ни разу ни с кем не была, неужели ты бы не захотел узнать, что за мужчина вдруг появился в её доме?

— Сакумо не монах, Линн, — тихо рассмеялся Тони. — Или ты забыла, где он провёл последние триста лет?

— Это другое, — Линн снова пожала плечом и отвернулась, направляясь к Дите. Взгляд Тони невольно прошёлся от её обнажённой шеи по спине, задержался на округлых бёдрах. Удивить красотой его было сложно, но в Линн жило что-то ещё, что-то необузданное, дикое, то, что будило голую похоть. Перед глазами вспыхнула Кэрри: беспомощная, принадлежавшая только ему, и между ног тут же стало жарко. Да, Линн определённо могла дать больше, но Кэрри он всё же заберёт. И кто знает, может, Линн ему в этом поможет?..

— Так кто она? — недовольно напомнила о себе Дита, демонстративно поморщив нос — ей было холодно, а флирт Линн вызывал скуку.

— Забавная. — Тони задумчиво улыбнулся. — С характером, в меру дерзкая. И горячая.

— Будто кого-то можно этим удивить, — хмыкнула Линн и залпом осушила бокал.

— Нельзя, — согласился Тони. — И, поверь, у нас таких достаточно. Но сете-паи особенные, тебе ли не знать.

— Для меня ничего особенного, — зевнула Дита. — Это что, всё, что ты можешь нам о ней рассказать?

— Думаю, тебе надо увидеть её лично. Больше мне добавить нечего.

— Тогда, Линн, давай вернёмся. Тут так холодно… и сегодня в Пантеоне обещали шоу дриад.

— Возвращайся одна, — улыбнулась Линн, радуясь, что так быстро отделалась от Диты. У той и вопросов не возникнет, почему она решила остаться — и так всё понятно. Но Линн чувствовала: Тони так же не хочет откровенничать перед Дитой, но готов открыться ей.

— Как скажешь, — Дита поднялась и поправила плащ. Хитро подмигнула: — Не буду вам мешать.

— Значит, тебе всё равно? — насмешливо уточнил Тони, когда они остались одни. Подхватив бутылку, он подошёл к сидящей в кресле Линн и опустился на подлокотник, нависая над ней.

— А что, незаметно? — она протянула бокал, не протестуя против того, что вместо вина в него полилось виски.

— Думаю, ты вне себя от злости. — Тони улыбнулся, наполнил свой стакан и поставил бутылку на пол. Положил свободную руку на спинку кресла над головой Линн и склонился к ней, обдавая тёплым дыханием щёку. Стекло с тихим звоном соприкоснулось, лёгкие заполнил цветочный аромат, исходящий от её тела.

— Ты прав, — Линн вдруг поняла, что перед ним лучше держать карты раскрытыми, но не до конца, сохранив в рукаве пару козырей. — Я хочу выгнать эту шваль из своего дома. Говорят, ты хочешь забрать её? Забирай, я помогу.

— Даже так? — Тони допил виски, отставил стакан и вдруг положил ладон на её грудь, поглаживая кончиками пальцев выступающие полушария и осторожно сдвигая в стороны тонкую ткань. — Откуда такая щедрость?