– Это… я думаю, что это… Ты это… в пансионате своем с кем отдыхаешь-то? – несколько неожиданно поинтересовался Игорь; видимо, он хотел сказать, что если они застрянут, то вряд ли имеет смысл искать помощи в столь поздний час, придется ему торчать здесь до утра. А так как ночевать в машине ему вовсе не хочется, то… и т.д. Но получился своего рода экстракт мысли, прозвучавший, должно быть, малость хамовато. Эх, дурррак, спугнул, ляпнул на свою голову! – начал он было ругать себя, но тут же прекратил, удивленный и обрадованный ее ответом.

– Одна. Одна я в своем пансионате. – И улыбка. Не будучи красавицей, она была, тем не менее, очень мила.

Назревала котова удача – настолько незапланированная и экзотическая, что он не верил ей:

– Как? Как это одна?..

– Да вот так, – засмеялась она. – Никогда не слышал, что бывают одинокие женщины?.. – и вдруг шутливо потрепала его по голове; потрепала – и тут же сама застеснялась.

Мало что соображая, он схватил ее руку, бросил, снова схватил… С трудом ему удалось обуздать нетерпение и заставить себя куда-то ехать.

* * *

По мере того, как Мерседес успешно преодолевал невидимые в траве рытвины, а ветви деревьев задиристо хлестали лобовое стекло, быстро вспыхнувшие надежды Игоря так же быстро и угасали: знакомая его, еще такая новая и уже такая желанная, вдруг словно бы устыдилась своей излишней доступности и пожалела о чересчур откровенном жесте. Молча, с подчеркнуто равнодушным видом смотрела она в ярко-зеленый, высвеченный в темноте коридор, что полз им навстречу. Поглядывая на нее украдкой, на ее профиль – демонстративно безразличный и немного смешной своей детской строгостью – Игорь потихоньку приходил в отчаяние. Такая классная телка, он даже готов влюбиться, и… скорей всего, ничего не будет. Впереди уже что-то маячит, считай добрались; сейчас они подъедут к железным воротцам с двумя синими, слегка облупившимися голубками на створках, и – все. "Спасибо, что подвезли" – "Да ладно, чего там." И – все. Он даже не посмеет применить свой излюбленный стратегический прием – быстрое обвивание талии одной рукой, аккуратный отвод волос за ухо другой, и легкий, трепетный поцелуй в район сонной артерии; процентов восемьдесят девушек после такого приема, не приходя в себя, начинают громко дышать, – но где гарантия того, что она не окажется в тех двацати процентах, что молча отпихивают? Гарантии такой нет, и пробовать на авось он не станет: слишком уж она ему нравится, и отказ, случись такой, поранит как топором. А посему, увы, "Спасибо, что подвезли" – "Да ладно, чего там." И – все. Теплый ветерок, высоко на столбе покачивается тусклая лампочка, и старый вохровец Петр Иванович выползает с интересом из своей стеклянной конуры; прищурившись на сцену прощания, со спокойным злорадством добивает цигарку.

Вот если бы они действительно застряли! Тогда совсем другое дело. Ведь и ежу понятно, что тёлка на самом деле тоже не прочь, просто ее немного стыд взял за то, что она так резко повелась; ну а здесь типа предлог – застряли; тут уж не до стыда. Долг каждого порядочного человека в такой ситуации – пригласить другого порядочного человека к себе переночевать. Понятно, что не у себя в кровати (по крайней мере не сразу; ах, подождите, я у дежурной возьму раскладушку!), но так же понятно и то, что это не имеет никакого принципиального значения. К тому же, на территории наверняка еще работает какой-нибудь бар, куда ее можно было бы пригласить до того, как дойдет до раскладушки. Ну а бары, как известно, враги раскладушек, бары предназначены для сближения душ и тел… Короче, все было бы очень даже путем, если бы они вдруг застряли.