- Да хер им. – Сплюнула под ноги и опять выглянула из-за угла. – Сейчас Рижскому наберу, найду кто арендодатель и сегодня место на входе наше, Алинка. Пусть Гавриловы своими гвоздичками подотрутся.

- Рижский… Ой, Ян, он опять тебе нервы делать будет, ну его на фиг! - убито простонала Алинка. – Я сейчас лучше с работы сбегу и в этот «Променад» поеду. Чего ты нервы мотать будешь. Рижский вообще маньячина, да еще и на тебе повернутый. До сих пор дрожь пробирает от того, как он в подъезде нюни пускал тогда. Вот наконец забыл и слава богу. Не буди царь-нюню, хочу спать по ночам спокойно, а не в гадких ушных затычках.

- Да ладно, зато место будет наше, а не прыщавых Гавриловых. Хочешь, я съеду куда-нибудь, чтобы царь-нюня тебе спать не мешал, воя у входной двери?

- Нехер делать! Я его лучше с лестницы спущу. Не трать деньги, Ян, у тебя ж ипотека почти в кармане, вот еще из-за этого крокодайлэ страдать…

- Так, забей говорю, с крокодайлэ я решу. К обеду территория наша будет. – Я поежилась на зимнем ветру, взлетая по ступеням черного хода и ныряя в пафос ресторана. – Давай, Алинка, работай спокойно. И еще… я сегодня Степанычу душу раздербанила с утра, дура такая.

- Про мать спросила? – голос Алинки был совсем ровный, но я почувствовала укол осуждения.

- Лин, не знаю, накатило опять. – Выдохнув, признала я, замирая у косяка восьмого кабинета, и быстро скользя взглядом по столу, вокруг которого мельтешили официанты. - Думаю к психологу записаться.

- К психиатру, Янка. Нам всем надо к психиатру. Тебе, мне, Степанычу, Гавриловым и крокодайлэ. Потом наш психиатр будет искать себе психиатра. – Хохотнула она и серьезным тоном спросила, - нормально там у тебя все?

- Да. – Прикрыв дверь, пошла в комнату охраны. Стрельнула взглядом в камеру на потолке и тихо-тихо проворчала, - скоро владелец приедет опять с какими-то мутками, потом еще мутки вроде с погонами. Заебал уже. Стой, блять, по стойке смирно и молись, чтоб там все нормально было. И, Линка, опережая твою слезливую оду моему героизму со стандартной просьбой в конце - нет, я не уволюсь. Целую в засос, люблю фибрами, насилую нежно, до вечера, сис.

- До вечера, - убито выдохнула Алинка. – Ян, ну правда, может все-таки…

- Ух ты ж бля, сколько дел!.. – деланно возмущенно произнесла я и быстро добавила, - все, Линка, тут без меня все по пизде идет, все решу, целую, люблю, насилую и дальше по списку!

И торопливо отрубила звонок, кивая Гоше пристально вглядывающегося в камеры наблюдения. Гоша скучающе кивнул в ответ, сообщил что «все заебись» и отправил прибывших вне смены четверых охранников в гражданском пасти заезды на улицу с рестораном – мы все были предупреждены о серьезности грядущих встреч в «Империале».

Облокотившись о пустующую стойку хостес я набирала Рижскому с перекашивающимся лицом. Он долго и заунывно хрюкал в трубку о том, что ради своей любви (то бишь меня) сделает все в лучшем виде. Я попросила его доказать это побыстрее и через пару часов аренда была у меня в кармане. Я перевела на счет крокадайлэ сумму, что он потратил застолбив нам с Линкой место и посекундно отклоняла звонки безумно и бездумно влюбленного воздыхателя-недосдыхателя Сережи Рижского.

- Приехали! – оповестил из комнаты службы безопасности Гоша и я вырубила телефон нахер, запоздало спросив у промчавшейся мимо Тани все ли готово. Таня, бегущая на второй этаж, ответила утвердительно и понеслась еще быстрее, относя нож для вина в излюбленный Казаковым кабинет.

Их было двенадцать. Свиту Владислава Игоревича я знала, остальные, видимо, новая его компания. В основном нерусские. Я отрапортовала о накрытом столе в кабинете, Казаков привычно не обращая на меня внимания (хвала богам, ибо начальник он вроде нормальный, в том смысле, что всегда и за все платит, но взгляд у него воистину ублюдский) прошествовал с гостями в холл к лестнице.