– Я понимаю, – сказал он. – Все в порядке. Давайте просто забудем об этом.

Забыть? Я не это имела в виду. Зачем такие крайности. Сердца у него, что ли, нет?

– Я очень рада, спасибо. – Я улыбнулась. – Вы поете?

Его лицо помрачнело. Он покачал головой.

– Я слушала, слушала, о чем вы говорили, – твердо заявила я. – Я все поняла. Длительные сроки, мир за решеткой, положение в стаде, борьба за достоинство, но вы так похожи на Збигнева Водецкого… и этот ваш голос. Вы поете или нет?

Он поднялся, но петь не стал.

Зато указал мне на дверь. Хотя я прекрасно знала, где она находится. Он так много говорил о том, что не следует провоцировать заключенных, но, обозначив окончание нашей встречи таким драматическим образом, значительно повысил напряжение и поставил меня в ситуацию «сейчас или никогда».

– Благодарю вас за сегодняшнюю встречу, – сказал он. – У меня еще много работы. С вашего позволения, мы отложим этот разговор до следующего раза.

Следующего раза? Да меня через неделю четвертуют!

Я сорвалась со стула и двинулась вдоль стола. Я была уже на полпути к нему, когда он вытащил из ящика черный забавный баллончик – женщины носят такие в сумочках, когда возвращаются домой поздно вечером.

– Что вы делаете?! – закричала я. – Вы с ума сошли?!

– Поверьте мне, это лучшее решение.

Он действительно разозлил меня, но было уже поздно.

Я была слишком близко. Я уже не знала, хочу ли я его обнять или задушить. В тот момент это уже не имело значения.

Он брызнул, и мир исчез за зеленой дымкой.

Сначала я не поверила. Прохлада на лице словно морской бриз. Только потом адское жжение, стыд, смущение и бесконечное желание протереть глаза.

Он схватил меня под руку и вывел. Мои глаза слезились. Я ничего не видела.

За дверью меня уже ждала Надзирательница. Она ничего не стала спрашивать. Вероятно, не должна была.

Она отвела меня в камеру. Услышав щелчок замка и скрип петель, я вошла внутрь.

– Что случилось? – заботливо спросила Мариолька. – Тебе что-то попало в глаза?

– Да, – ответила я.

– Этим чем-то был перцовый баллончик?!

Они заржали.

Дверь за мной закрылась. Я протянула руку, чтобы продолжить идти на ощупь. Я добралась до умывальника и принялась промывать глаза.

– Подлые мерзавки, – сказала я им. – Вы не предупредили меня. Он просто брат-близнец величайшего певца!

– Тако Хемингуэя? – спросила Фляжка, разразившись хохотом. – Ты права! Мне даже в голову не пришло.

– Может, Эрнеста? – поправила я ее.

– Эрнесто Че Гевара? – вмешалась Мариолька. – Может быть, немного. Но не безумно.

– Что же это творится? – ругалась я, идя к койке. – Чтобы так запросто газом в культурного человека…

Фляжка подвинулась, и я села рядом с ней.

– Сделать тебе наколку? – спросила она. – У тебя настроение улучшится.

– Делай что хочешь, дочка, – ответила я. – Мне все равно. Вы меня достали.

– Она согласилась? – спросила Фляжка Мариольку.

– Вроде как да, – ответила та.

– Здорово! – Фляжка подпрыгнула от радости.

Она встала с койки, достала большую зеленую коробку и через мгновение вытащила что-то, напоминающее джойстик для игровой приставки. Да, подобные штуки способствуют развитию заболеваний позвоночника и кровеносной системы у играющих в них толстых деток, чьи родители трудятся на высокооплачиваемых и мозгозатратных должностях в банковском, телекоммуникационном и торговом секторах.

Ловким движением она сняла с устройства чехол и достала небольшую цилиндрическую деталь с двумя проводками. Куском проволоки она соединила ее с пластиковой ручкой. Всю конструкцию обмотала изолентой, добавила конец старого зарядного устройства и воткнула его в розетку у умывальника.