– Папа!

– Нет, это не папа.

       Мишкино личико скривилось. Вот-вот расплачется. Да и номер высветился незнакомый.

– Едет твой папа. Скоро будет, поломался он…

Связь прервалась.

– Бабушка! Папа звонил! Он поломался, но уже едет! – путанно объяснял Мишка.

У бабули были часы с боем, старенькие, но шли исправно. Сейчас они бодро пробили одиннадцать раз, на последних звуках слегка захрипев. Но бати все не было.

      Без двадцати двенадцать сели за стол. Бабуля положила Мишке оливье, но вдруг тот вскочил и понесся к двери.

– Папа приехал!

Пожилая женщина только покачала головой. Мишка, хоть и маленький, отцовскую машину определял по звуку и никогда не ошибался. Действительно, через пару минут в дверь вошел зять. Мишка повис на отце.

– Осторожней! – мужчина достал из-за пазухи белого щенка.

Мишка раскрыл глазенки. Папа, собака и Новый год!

Потом уже, сидя за накрытым столом, уплетая холодец и наложив с горкой салат, батя рассказывал теще:

– Я только отъехал от города, редуктор забарахлил. Думал, что в поле придется заночевать. Фура с грузом, на ночь не бросишь. Попутных машин нет, поле, снег метет. Пешком пошел, хорошо трактор догнал, подвез. Я до города метнулся, пока запчасть нашел, пока менял, не заметил, что телефон разрядился совсем. Хорошо ребята помогли.

Мишка возился со щенком на ковре.

– Фу, Жулик! – он уже придумал имя.

Мужчина кивнул на собаку:

– Подобрал в городе на дороге. Замерз бы.

– Папа, я тебе картину нарисовал! – Мишка бросился в свою комнату.

На листочке был нарисована дорога, человечек рядом с машиной. Снежинки, падающие из пухлого облака, и домик. В окошке домика виднелся мальчик. Около домика стояла собака. И бабушка. Она была выше дома.

Да и правильно. Она главная.

Витька повернулся во сне и обнял лежащую рядом жену. Притиснул поближе, уткнулся ей в волосы. Надька горячо задышала в ответ.

– Надь, сейчас, пить хочу, – пробормотал Витька, пытаясь нашарить бутылку с водой. У него была привычка – на ночь оставлять воду на тумбочке.

Во рту было сухо, язык как наждачная бумага. Нашарил бутылку и сделал глоток.

– Кайф! Кайф! – вспомнился Полкан из «Уральских пельменей».

Витька рухнул на подушку. Не открывая глаз, погладил жену по шелковистым волосам. Жена гордилась своей гривой и постоянно покупала разные средства для ухода. Она сначала робко, а потом с азартом лизнула его в ухо.

– Надь, ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты так делаешь! – он попытался отодвинуть женушку. Руки уперлись в теплый бок, неожиданно покрытый шерстью. Отчетливо запахло псинкой. Рядом лежала Найда и весело помахивала пушистым хвостом.

Найда была дворовой собакой. Жила в будке около сарая. Витька сам смастерил. Но сейчас на новогодние праздники. Когда везде жахали взрывы фейерверков, Найду пускали в дом. Бедная собака боялась звуков петард, мелко дрожала и, забежав в дом, забивалась в какую-нибудь щель.

Кряхтя, Витька сел, нашарил ногой тапочки и повернулся к собаке.

– Найда, а где Надька? – задал он оригинальный вопрос и посмотрел в окно. Было совсем светло, – пойдем, глянем.

Витька, широко зевая, вышел из спальни. В гостиной беззвучно работал телевизор. По экрану скакала незнакомая группа. На узком диванчике спали его армейские дружбаны Борька и Рустамчик. Борька лапищей, похожей на ковш экскаватора, нежно придерживал щуплого Рустама, лежавшего с краю. Прикрыты они были тряпичным половичком, обычно лежащим у входа в дом.

Витька услышал рокочущий, доносящийся из спальни дочки. Подошел и приоткрыл дверь. Там на кровати, спина к спине дрыхли Надька и Люба, жена Борьки. В ногах свернулась клубочком мелкая Зулька – жена Рустама. Храпела эта троица громко и умело, беря с низких нот и доходя до фальцета.