– Разрешите доложить о данных наблюдения!

– Давай, Мищенко!

– Я так понимаю, товарищ командир, что у немца ночью пересменка прошла или пополнение прибыло.

– С чего решил?

– Ночью шум с их стороны шёл, команды какие-то, железо звякало. И потом с утра пулемёты огонь усилили – и звук у них другой. У прежних-то пулемёты МГ-34[2] были, я ихний звук хорошо изучил. А сейчас звук вроде нашего «максимки»[3] – глуховатый, и темп стрельбы пореже. Похоже на МГ-08[4], станкач ихний старый, ещё с Мировой звук его помню. И ручные пулемёты на звук тоже другие, вроде и побольше их стало. Да и с утра по нам стрельбу не зря подняли: видать, пристрелку целей ведут. Прежним-то это без надобности было… Так что по всем статьям – новые это немцы!

– Понятно. Объявляю вам благодарность! Можете идти отдыхать.

– Служу трудовому народу! – Мищенко неуклюже повернулся через левое плечо и вышел.

– Как думаешь, Колесников, надо бы пленного взять? Ты ж в разведке служил – что скажешь?

– Сейчас не возьмём: немец ещё не успокоился, бдить будет. Да и рядового если возьмёшь – что он скажет? Нужна разведка боем – и огневые точки установить, и контрольных пленных взять… Да только не с кем – в роте шестьдесят пять активных штыков, включая расчёты станковых пулемётов и миномётов. Так что атаковать можно, да только потом обратно в траншею мало кто вернётся. А там немцев наверняка не меньше полной роты с пулемётами. В общем, в любом случае нужно дополнительное усиление.

– Резонно! Сейчас доложу комбату по телефону в штаб. Останешься за командира.

Вечером, затемно, Макаров вернулся – и не один. На двух ЗИСах прибыла неполная рота из морской стрелковой бригады, направляемой в тыл на переформирование. Командир полка договорился, что моряков временно придадут для проведения разведки боем. С ними был и санинструктор с двумя боевыми санитарами. Морские стрелки были отлично вооружены: почти у всех – автоматы ППШ, самозарядные винтовки СВТ-40[5], ручные пулемёты Дегтярёва, гранаты. Кроме того на рысях подошли конные упряжки с двумя орудиями – 76-миллимитровыми «полковушками», – правда, в передках у них было всего по десятку осколочно-фугасных снарядов.

В блиндаже ротного сразу стало тесно от командиров. Скинув полушубки и шинели, все расселись возле стола с картой.

Макаров ставил задачу розовощёкому лейтенанту, командиру моряков:

– На рассвете быстро выскакиваете из траншеи и бегом – к окопу боевого охранения немцев. Лучше без шума, до первых выстрелов. Врываетесь в окоп, уничтожаете немцев, берёте пленного, подхватываете раненых – и быстро обратно. Далеко не зарывайтесь: неизвестно, сколько их там. Гранат Ф-1[6] побольше возьмите, РГД[7] оставьте здесь. По выявленным огневым точкам противника ведут огонь станковые пулемёты, наша миномётная батарея и два орудия. Моя рота поддерживает вас огнём, не выходя из траншей. Второе отделение младшего сержанта Грошева в маскхалатах, с двумя «дегтярями»[8], за час до рассвета выходит незаметно из траншеи и ползком, по руслу ручья, заходит на левый фланг. С началом атаки открывает пулемётный огонь, отвлекая немцев. С правого фланга вторая рота тоже демонстрирует атаку.

– Теперь – артиллеристам… – продолжал Макаров. – Выкатить пушки на прямую наводку, по два снаряда на пристрелку, и вести беглый огонь по второй траншее и пулемётным точкам, пока снаряды не кончатся. Санитарам подбирать раненых, санинструктор остаётся в траншее. Развернуть перевязочную в блиндаже второго отделения. Раненых отправим в тыл на машинах… На этом всё! Командиры расходятся по подразделениям и инструктируют красноармейцев, проверяют оружие и боекомплект. Лейтенант Колесников соберёт коммунистов. Комбат прибудет в три часа и примет командование. О готовности доложить ему.